Выразительные средства морфологии. Морфологические средства создания языковой экспрессии в поэтических текстах Ждем вас в ближайшее время в строю

Фразеологизмы придают речи выразительность, создают комический эффект, дают дополнительную языковую характеристику, создают яркий стилистический эффект

Р.фразеология содержит богатейшие средства речевой выразительности, придает речи экспрессию, национальный колорит. Фраз единицы обладают различной степенью экспрессии (нейтральные железная дорога, сахарная пудра, мягкий знак, белый груб) Фразеологизмы с книжной окраской: почивать на лаврах, ахиллесова пята, дамоклов меч, иметь место ,. Разговорные: из рук вон, глухая тетеря, хоть глаз выколи, водить за нос, была не была, душа в душу . Фразеология функционально окрашенная: Научный стиль: прибавочная стоимость, щитовидная железа, сила тока, принять во внимание, резюмируя сказанное, оставить след . Официально - деловая фразеология: очная ставка, регистрационный номер, подать в отставку, понести наказание, возложить на…, возыметь действие . Публицистическая фразеология: гражданский долг, по большому счету, пролить свет, на мировой арене, греть руки, с легкой руки, правительственный кризис , Устойчивые словосочетания нередко превращаются в штампы. Ледовые бойцы (хоккеисты), белое золото (хлопок), голубое топливо (газ) . Поэтические фразеологизмы: узы дружбы, воздушный замок, рыцарь без страха и упрека . В экспрессивно - эмоциональном стили фразеологизмы могут быть представлены как группы со своеобразной стилевой окраской: высокие, торжественные: из глубины веков, на поле брани, святая святых, сыны отечества . Неодобрительные: пороть горячку, мелко плаваешь, из пальца высосать . Иронические плакать в жилетку, тишь да глать . Шутливые: кормить завтраками, тютелька в тютельку , Грубые: в хвост и в гриву, с жиру беситься . Стилистически окрашенные фраз. Единицы широко используются и в письменной и в устной речи и во всех функциональных стилях. В научном и официально деловом запрещены экспрессивно окрашенные фразеологизмы и просторечные фразеологизмы. Экспрессивно- окрашенные фраз распространены в разговорной речи и в худ. публицистической. Особенность использования фразеологии в худ. Литературе и публицистике являются разного рода преобразование фраз единиц, образное из обыгрывание. Нередки случаи трансформации фразеологизмов, крылатых выражений и в газетной речи: Вывести грязную войну на чистую воду. А виновные умывают с мылом руки. С вами пива не сваришь .

Морфологические средства стилистики

Морфология - это та часть грамматического строя языка, которая объединяет грамматические классы слов (части речи), принадлежащие этим классам грамматические (морфологические) категории и формы слов. Таким образом, в центре морфологии стоит слово с его грамматическими изменениями и с его грамматическими характеристиками. Морфологические средства дают функциональные окраски, связанные с традицией употребления тех или иных форм в устно-разговорном или деловом стиле. Морфологические средства являются употребительными во всех стилях, жанрах и формах речи. Существительные: могут носить функционально стилистическую окраску в официальной: лаборант Иванова, в разговор- лаборантка Иванова. Неодинакова употребительность сущ того или иного граммат рода в разных функциональных стилях. Научная речь- абстрактные сущ сред рода. Разнообразно представлены стилистические возможности категории РОДА (муж, жен, ср) в Худ лит-ре. Категория ЧИСЛА также обладает определенными стилистическими возможностями: множ число отвлеченных терминов- функциональная окраска научной и профессиональной речи (стоимости, минимумы) разговорности(холода, морозы, времена) экспрессия (смертям) ПАЖЕД стакан чая, стакан чаю. Прилагательное: полные и краткие, степень сравнения. Полные и краткие прилагат когда выступают в роли сказуемого: Человек весел. Краткая форма стилистическая окраска в научной речи: Газ легок, белки сложны. Краткие формы сравнительно с полными осмысляются как более книжные. Степени сравнения прилагательных. Простая более нейтральна, а сложная отличается книжностью: холоднее - более холодный. Префикс по- разговорная речь- покрепче, посолидней. Сложная форма превосходной степени - более употребительна, нейтральна: самый глубокий, а простая форма- книжная: глубочайший. Экспрессия - префиксальные образования - предобрейший. Гиперболизированные - яснее ясного - разговорность. Публицистическая и научная речь с наречием наиболее - наиболее ответственный. Местоимения: Экспрессивно-стилистические функции личных местоимений (наш, мы)- передача единства с говорящим, противопоставление мы-вы. Употребление глагола я при глаголе-сказуемом ведет к подчеркиванию личности говорящего, поятому чтобы избежать нескромность Я опускают.Я придает высказыванию категоричный характер. Разные местоимения неодинаково употребительны в различных речевых разновидностях. В разговорной и худ речи высокочастотны личные местоимения, а в научной Ты и Вы почти не используются. Я заменяется на авторское Мы. В официально деловом стиле Я, Мы, Ты, Вы - совершенно отсутствуют. Глагол - одно из главных средств выражения динамики. Повелительное наклонение почти не известно научной и официально - деловой речи, зато широко употребительны в разговорной, художественной и публицистической. Личные формы глаголов. 2-е лицо, Ты - входишь, 3-е лицо - Вам говорят. Случаи употребления форм лица хар-ся не только смысловым, но и экспрессивны - эмоциональными оттенками. Время: настоящее время - разговор. Прошедшее - художественная проза. Наклонение: изъявительное, повелительное. Вид: совершенное, несовершенное. Причастия и деепричастия: оттенок книжности. Страдательные (несомый), действительные (загорелый).

Двукратный чемпион мира по пляжному футболу Андрей Бухлицкий восстанавливается после тяжелой травмы. Сейчас спортсмен ждет заключительной третьей операции. В дальнейших планах одного из самых узнаваемых и харизматичных российских «пляжников» - продолжить выступления на профессиональном уровне, а затем полностью сосредоточиться на тренерской деятельности (в новом сезоне Андрей Бухлицкий стал тренером вратарей сборной России по пляжному футболу).

В интервью «Известиям» титулованный голкипер назвал лучших вратарей чемпионата мира – 2018, а также рассказал о своих проблемах со здоровьем и доходах в пляжном футболе

- Смотрели матчи чемпионата мира по футболу? Какие из них удалось посетить?

Смотрел практически все игры, но попасть на стадион не мог, так как был занят здоровьем. Практически всё это время находился в Сингапуре.

- Какие впечатления от игры нашей сборной и организации чемпионата?

Могу сказать, что задача по проведению турнира выполнена на все 100%. Все отзывы говорят именно об этом. Но самое главное - выполнена общенациональная миссия объединения страны вокруг национальной команды. Сборная сделала это не словами, а результатом.

- Вопрос «по специальности». Кто из вратарей вдохновил вас больше всего?

Выделю троих: француза Уго Льориса, бельгийца Тибо Куртуа и Игоря Акинфеева. Вратарей должна отличать стабильность, поэтому их надо определять именно по этому критерию.

- Есть ли сейчас во вратарском деле что-то, что можно было бы назвать революционным?

На самом деле ничего такого и близко нет. Это связано с историческими рамками - надо подождать момента, когда появится такой человек, как Лев Яшин. Он первым стал выходить из ворот и выполнять функцию последнего защитника. Пока в большом футболе нет таких серьезных нововведений от голкиперов. Не считаю удивительным тот факт, что вратари стали больше играть ногами.

- А то, что делает голкипер «Баварии» Мануэль Нойер, - это пиар или попытка помочь команде?

Нет, это состояние вратарской души. И то, что у него это получается, только доказывает высочайшее мастерство Нойера. Это ни в коем случае не «дешевые понты». Человек должен делать то, что он умеет.

Последние два матча за сборную России отыграл Андрей Лунев. Может ли он безболезненно заменить Игоря Акинфеева?

Скажу так: может и должен. Сейчас в стране есть много молодых и талантливых голкиперов, которым нужна игровая практика. У него в данном плане есть определенный приоритет: Андрей - основной голкипер «Зенита».

- О каких талантах вы говорите?

Например, о вратаре «Спартака» Александре Селихове. Если после травмы Саша сможет вернуть себе место в основе и провести серию хороших матчей, он вполне способен бороться за место основного голкипера сборной.

Исполняющий обязанности президента Российского футбольного союза (РФС) Александр Алаев - выходец из пляжного футбола. Пересекались с ним на поле?

Мы вместе играли за команду «Строгино», да и в мини-футболе выступали с ним на достаточно высоком уровне.

- Как вы оцениваете его деятельность на этой ответственной должности?

Считаю, что с его назначением попали в точку. Александр Александрович знает, что говорит, что делает, и не в теории, а по своему богатому опыту. Для него нет мелочей в работе, что и отличает хорошего руководителя от номинального.

В августе вы говорили, что близки к завершению карьеры по вине врачей. Если не вдаваться в подробности, что произошло?

Если очень коротко, то во время операции была занесена инфекция. Ошибаемся мы все, но дело в том, как мы эти ошибки исправляем. В моем случае я был предоставлен сам себе. Я бы и простил всех виновных, но никакой помощи от них не получил. Есть ощущение несправедливости. Более того, я знаю, что подобная ситуация далеко не единичная. Когда раскрылась моя проблема, мне стали писать люди, оказавшиеся в подобной ситуации. Оказывается, что это произошло не впервые.

- Какие дальнейшие планы по восстановлению?

Две операции я уже прошел. Самое большое достижение в том, что инфекцию мы победили. Теперь меня ждет третья операция по восстановлению крестообразной связки.

- Как оцениваете вероятность возвращения на профессиональный уровень?

Всегда ставил перед собой самые высокие задачи и шел к самым недостижимым целям. Поэтому однозначно скажу: очень постараюсь вернуться.

- Очень деликатный вопрос. Кто помогал вам с операциями, которые наверняка стоят недешево?

Близкие и друзья из большого футбола, ребята из бизнеса. Пока не закончу лечение, не буду называть фамилий. А вот после этого обязательно всех перечислю и душевно всех отблагодарю. Оказывается, я не зря играл в футбол. Люди очень помогли мне и сделали это искренне.

- Ждем вас в ближайшее время в строю?

Я очень на это надеюсь, но сейчас загвоздка именно в операции. Место хорошее мы нашли, но, к сожалению, при всех прочих расходах на данный момент мне не хватает средств на третью операцию. Ну вратарь - последняя надежда команды, так что и я не теряю надежду на помощь хороших людей.

- В связи с этим вопрос: какова средняя зарплата футболиста-пляжника топ-уровня?

Несравнимая с большим футболом. Средняя зарплата - 80–100 тыс. рублей в месяц.

- Какие дополнительные статьи дохода могут быть у двукратного чемпиона мира?

Проведение мастер-классов в регионах, для отдельных групп. Хотя это в том случае, когда за это платят. Иногда бывает, что мы делаем это всё безвозмездно. Больше статей дохода не вижу, только выигрывать чемпионаты мира.

Недавно вы приехали из Иркутска, где принимали участие в благотворительном матче и провели ряд мастер-классов. Это было за деньги или безвозмездно?

Как я сказал на предматчевой пресс-конференции, обязанность каждого игрока - принимать участие в благотворительности. Отмечу, такой формат был у меня впервые. Более 30 детей, представляющих РФСО «Локомотив» - организацию, с которой связаны мои лучшие годы, - и местную спортшколу, зарядили меня позитивом на долгое время.

Да, это верно. Но по глазам детей было видно, что они знают, кто такой Бухлицкий. Болельщик - самое главное наше богатство. Наверное, с оглядкой можно сказать, что я немного медийная личность.

- Чем вызвано ваше пристрастие к пуэру, который постоянно в вашем термосе?

Чай и чайная церемония призваны объединять людей. Хорошие люди сходятся именно на основе этого инструмента. Для меня чай похож на футбольную команду, которая является отдельным организмом. Этот организм сам «выплевывает» ненужные элементы и живет активной и честной жизнью.

- Кем видит себя Андрей Бухлицкий через 10 лет?

Во-первых, Андрей Бухлицкий видит себя хорошим человеком. Ну и хотелось бы трехкратным и пятикратным чемпионом мира, но уже на тренерском мостике.

Подписывайтесь на наш канал «Известия СПОРТ» в

§ 185. Грамматические (морфологические) формы слов как важнейшие единицы морфологического строя языка образуются и морфологические значения выражаются разными способами, с использованием различных языковых средств. Иначе говоря, в морфологии языка используются разные морфологические способы и средства, которые в специальной лингвистической литературе обычно называются грамматическими способами и средствами.

При этом термины "способы образования грамматических форм" и "средства образования грамматических форм", или "грамматические способы" и "грамматические средства", часто смешиваются, употребляются как абсолютные синонимы.

Можно попытаться разграничить рассматриваемые термины и обозначаемые ими понятия. В данном учебнике они различаются следующим образом: объяснение понятия способа образования морфологических грамматических форм слов, или морфологического способа, предполагает ответ на вопрос: как (=каким способом) образуются грамматические формы слов?; объяснение понятия средства образования форм слов, или морфологического средства, предполагает ответ на вопрос: с помощью чего (=какого средства, каких средств) образуются грамматические формы слов, выражаются их грамматические значения? Надо заметить при этом, что не всегда представляется возможным строго разграничить морфологические способы и средства. Это относится, в частности, к таким явлениям, как редупликация, супплетивизм (о них см. ниже).

§ 186. Среди способов образования морфологических грамматических форм, или морфологических способов, различаются способы синтетический и аналитический, или описательный. Синтетическим (от греч. synthesis – "соединение, составление") называется морфологический способ, при котором формы слов образуются в пределах одной лексической единицы, лексемы, без использования вспомогательных слов, например, при помощи грамматических служебных морфем разных видов, чередования фонем, словесного ударения. Аналитическим (от греч. analysis – "разложение, расчленение") считается такой морфологический способ, при котором формы слов образуются при помощи тех или иных вспомогательных слов. При этом грамматическое значение словоформы обычно выражается вспомогательным словом, а основное слово выражает лишь лексическое, вещественное значение (значения), например, в формах типа более красивый , самый красивый, буду писать. В некоторых случаях грамматические значения аналитических словоформ выражаются не только вспомогательным, но и основным словом, например, в таких словоформах: я пишу, на столе и др. Образование таких грамматических форм иногда выделяют в особый способ, называемый гибридным , или смешанным.

§ 187. В русском и многих других языках важнейшим морфологическим средством являются служебные морфемы, прежде всего окончания. В русском языке окончания используются, например, при образовании большинства грамматических форм всех склоняемых и спрягаемых слов. Суффиксы служат преимущественно для образования форм степеней сравнения прилагательных и наречий, видовых форм глагола (ср.: прыгать и прыгнуть, рассказать и рассказывать и др.), форм прошедшего времени, причастий, деепричастий. С помощью постфиксов образуются глагольные формы страдательного залога (веселиться, одеваться и др.), некоторые формы повелительного наклонения (скажи-ка, споем-те и др.).

Кроме русского и других славянских языков использование служебных морфем является доминирующим морфологическим средством в таких современных языках, как литовский, латышский, английский, немецкий, французский, испанский, итальянский, эстонский, финский, турецкий, узбекский, алтайские и др. В разных языках для образования аналогичных (одинаковых по грамматическим значениям) форм могут использоваться морфемы разных видов. Так, в русском и других близкородственных языках основным средством образования причастий являются суффиксальные морфемы, в немецком и некоторых других индоевропейских языках при этом широко используются префиксы (ср., например, немецкие lesen – "читать" и gelesen – "читанный", schreiben – "писать" и geschrieben – "написанный" и т.д.).

Одна и та же служебная морфема может служить показателем разных грамматических форм слова. Например, в русском языке окончание -ю в формах типа степью, тенью является показателем единственного числа и творительного падежа, а также указывает на принадлежность слова к женскому роду; окончание -ая у прилагательных служит показателем положительной степени, женского рода, единственного числа, именительного падежа, а также указывает на то, что соответствующие формы являются полными, местоименными; окончание -у в глагольных формах – показатель изьявительного наклонения, настоящего (или будущего – у глаголов совершенного вида) времени, единственного числа, 1-го лица. И наоборот, в образовании одной и той же грамматической формы слова могут участвовать две и более морфем. Так, например, при образовании форм множественного числа некоторых существительных в русском языке, кроме обязательных для таких форм окончаний, используется еще и суффиксальная морфема (ср., например: братья, сыновья). В немецком языке при образовании некоторых форм причастий используются одновременно префикс и суффикс (ср., например: machen – "делать" и gemacht – "сделанный"),

§ 188. Вторым по важности, по роли в формообразовании и по распространенности в разных языках морфологическим средством является использование вспомогательных слов. Это морфологическое средство известно большинству языков мира. В качестве вспомогательных слов при образовании описательных грамматических форм могут использоваться вспомогательные глаголы, некоторые местоимения, наречия и служебные слова – предлоги, послелоги, частицы, артикли.

Вспомогательные глаголы часто используются при образовании описательных глагольных форм. В русском и других славянских языках, например, с их помощью образуются личные формы будущего времени от глаголов несовершенного вида (буду писать, будешь читать и др.). В немецком и других германских языках, кроме форм будущего времени, с их помощью образуются формы разных прошедших времен – имперфекта, перфекта, плюсквамперфекта. В образовании многих глагольных форм участвуют личные местоимения (я читаю, ты читал, он читал бы). Определительное местоимение самый используется для образования аналитической формы превосходной степени прилагательного (самый молодой). Аналитическая форма сравнительной степени прилагательного может образовываться с помощью наречия (более высокий, менее известный). В языках некоторых австралийских племен множественное число существительных формируется при помощи знаменательного слова со значением "много".

Служебные слова чаще всего используются в именном формообразовании. Предлоги нередко используются при образовании падежных форм существительных и других склоняемых слов, для выражения или уточнения их грамматических значений (ср„ например: в кино и из кино, к горе и на горе, до ночи, к ночи, о ночи). В некоторых языках, таких, как английский, французский, падежные флексии почти отсутствуют, предлоги служат основным средством выражения падежных значений. В языках, в которых имеются послелоги, они выполняют аналогичную роль. Так, в башкирском языке послелоги карши, курэ, хэтле служат показателем дательного падежа, послелоги кецек, менэн, осой, тиклем, шикелле – неопределенного падежа. Схожую функцию послелоги выполняют в финском, таджикском, узбекском и других языках. Артикли могут обозначать грамматический род имен существительных (например, в немецком языке), определенность или неопределенность имени. Частицы в русском и некоторых других языках используются для образования глагольных форм сослагательного наклонения.

§ 189. Во многих языках широко используется такое морфологическое средство, как грамматическое (морфологическое) чередование фонем, о котором говорилось, когда речь шла о фонетике. Данное явление называется еще внутренней флексией. По свидетельству лингвистов, заметную роль в формообразовании, в выражении грамматических значений оно играет в таких языках, как английский, арабский, древнееврейский, в языках народов Африки, индейцев Северной Америки и др. (ср. некоторые примеры из отдельных индоевропейских языков: немецкие Bruder – "браг" и В ruder – "братья", Garten – "сад" и Gaiten – "сады", waschen – "мыть, стирать" и wuschen – "мыли, стирали", литовские prasau – "прошу" и prasiau – "просил", statau – "ставлю, строю" и staciau – "ставил, строил"), В русском языке чередование фонем обычно используется как дополнительное морфологическое средство, сопровождает другие морфологические средства, прежде всего морфемные (ср., например: друг – друзья, короткий – короче, пеку – печешь, видел – вижу, рассмотреть – рассматривать, спросить – спрашивать и т.д.). В качестве самостоятельного, единственного морфологического средства оно используется крайне редко (ср.: перебегать – перебежать, умолкать – умолчать, посылать – послать, собирать – собрать, лег – ляг и некоторые другие (подробнее см. § 72)).

§ 190. Важным средством дифференциации грамматических форм слов и выражаемых ими грамматических значений является словесное ударение, которое во многих языках выполняет форморазличительную, или формоопознавательную, функцию. Естественно, такую функцию ударение может выполнять только в тех языках, в которых оно является свободным, т.е. не закреплено за определенным местом в слове по отношению к началу или концу слова, и подвижным, т.е. может менять место в слове при образовании разных грамматических форм (см. об этом в § 63). В русском языке данное, акцентное морфологическое средство чаще всего наблюдается при словоизменении имен существительных; ср., например: до́ма и дома́, окна́ и о́кна, рука́ и руки (различается грамматическое число и падеж). Реже подобное явление встречается в сфере глагола; ср.: отре́зать и отреза́ть, рассы́пать и рассыпа́ть (различается вид), узна́ю и узнаю́, призна́ются и признаю́тся (различается вид и время), но́сите и носи́те, хва́лите и хвали́те (различается наклонение).

Созвучные, омонимичные грамматические формы слов, различающиеся местом словесного ударения, фактически образованы при помощи разных морфем. В случаях типа отре́зать – отреза́ть, рассы́пать – рассыпа́ть ударный гласный а в формах несовершенного вида представляет собой грамматический суффикс, который является показателем данной видовой формы, в то время как соответствующий ему безударный гласный в формах совершенного вида является "оформителем основы инфинитива", формальным показателем морфологического класса глагола. Аналогичным образом различаются формы типа узна́ю – узнаю́, с той лишь разницей, что в форме несовершенного вида утрачен суффикс -а- (отражено так называемое усечение основы). Наличием или отсутствием суффикса несовершенного вида -а- различаются также приведенные выше видовые глагольные формы с чередующимися фонемами в основе: перебегать – перебежать, умолкать – умолчать, посылать – послать, собирать – собрать и др. Ударные и безударные окончания существительных в формах типа до́ма – дома́, рука́ – руки представляют собой разные морфемы, находящиеся в омонимических отношениях друг с другом.

§ 191. В языках с тоническим, музыкальным ударением, т.е. характеризующихся наличием звуковой интонации, в качестве одного из морфологических средств может служить звуковая интонация. В ходе рассмотрения фонетики обращалось внимание на то, что в литовском языке, например, звуковая интонация служит единственным средством различения падежных форм числительного du – "два": в форме дательного падежа dviem дифтонг произносится с нисходящей интонацией, в омонимичной форме творительного надежа dviem – с восходящей интонацией. В сербском языке с помощью интонации разграничиваются падежные формы имен существительных. Подобную (форморазличительную) функцию звуковая интонация выполняет и в других языках с тоническим ударением (подробнее см. в § 65).

§ 192. В некоторых случаях единственным средством различения грамматических форм и выражаемых ими грамматических значений является порядок слов в предложении, или словопорядок. Такое морфологическое средство играет важную роль, прежде всего, в языках с твердым порядком слов в предложении, особенно в тех, "в которых нет форм словоизменения (или их мало) и слово в прямом и косвенных падежах обычно сохраняет одну и ту же форму". Это относится к таким языкам, как, например, китайский – с "грамматически значимым порядком слов", английский, в котором члены предложения располагаются в следующем порядке: на первом месте находится подлежащее, на втором – сказуемое, на третьем – дополнение, на четвертом – обстоятельство. Так, например, в английском предложении The man killed a tiger – "Человек убил тигра" существительное man является подлежащим, поскольку стоит на первом месте, следовательно, оно употреблено в значении именительного падежа, а существительное tiger – дополнением, поскольку стоит на третьем месте, после сказуемого, следовательно, выражает значение винительного падежа; в предложении The tiger killed the man – "Тигр убил человека", наоборот, в значении именительного падежа употреблено слово tiger, а в значении винительного – слово man.

В языках со свободным словопорядком, какими являются русский, литовский, латинский и многие другие, последовательность расположения слов в высказывании не играет большой роли в разграничении грамматических форм слов и их семантики, хотя имеет определенное значение – в случае совпадения разных словоформ в формальном отношении; ср., например, такие русские предложения: Бытие определяет сознание; Дочь встретила мать; "Жальгирис" победил "Пахтакор" (из телепередачи); День сменяет ночь, радость – боль (слова из песни). Существительные, занимающие в подобных высказываниях первое место, обычно представляют форму именительного падежа, существительные, располагающиеся на третьем месте (после сказуемого) – форму винительного. Подобная последовательность расположения в высказывании подлежащего и дополнения в языках со свободным словопорядком не является достаточно строгой (см. об этом ниже).

§ 193. Грамматическая форма несклоняемых имен существительных, а также склоняемых существительных, имеющих омонимичные словоформы, в высказывании может определяться по синтаксическим связям, по сочетаемости существительных с другими словами – существительными же, прилагательными, числительными, местоимениями, глаголами. Легко определяется, например, падеж и число зависимого (подчиненного, определяющего) существительного в таких подчинительных словосочетаниях, как, например: стакан какао, чашка кофе, два пальто, три купе (родительный падеж единственного числа), стадо кенгуру, стая какаду, пять колибри, десять кило пить кофе, смотреть кино, слушать радио (винительный падеж единственного числа), заинтересоваться интервью (творительный падеж). Грамматическая форма главенствующего (определяемого) слова легко распознается по окончаниям формы подчиненного слова; ср.: горячий кофе (именительный падежединственногочисла), сладкого какао (родительный падеж единственного ч исла), новых пальто (родительный падеж множественного числа), моими колье (творительный падеж множественного числа), и др. Число несклоняемых существительных различается и по форме глагола-сказуемого, если глагол употреблен в форме прошедшего времени или сослагательного наклонения; ср., например: пальто промокло (единственное число), колибри улетели бы (множественное число).

"В том случае, если признак принадлежит предмету или лицу, названному существительным, относящимся к нулевому склонению (т.е. существительным несклоняемым. – В. Н .), формы ми. ч. прилагательного указывают на грамматическое значение числа этих существительных; например: розовый фламинго – розовые фламинго; трудное на – трудные па".

Грамматическая форма глагола-сказуемого может служить также средством разграничения именительного падежа существительного, употребленного в роли подлежащего, и винительного падежа в роли дополнения, как, например, в предложении: "Цель оправдывает средства". Здесь глагол-сказуемое оправдывает согласуется по числу с существительным цель, которое и является подлежащим, т.е. представляет форму именительного падежа, а существительное средства является дополнением, представляет форму винительного падежа; ср. также: "Крики будто хотели заглушить хлопанье ладош, топот подавлял стуки ружейных прикладов об пол" (К. Федин. Необыкновенное лето); "Ветер доносит с Балтийского моря Разбушевавшихся волн голоса" (А. Сурков. Вечер воспоминаний).

В тех случаях, когда подлежащее и дополнение выражаются в форме одного и того же числа, синтаксическая функция разных существительных и, следовательно, их принадлежность к именительному или винительному падежу определяется по смыслу высказывания. Некоторые примеры: "Вот до чего довели родные парымские края беспорядочные массовые перемещения воздуха" (В. Липатов. И это все о нем); "Наше искусство губит реализм" (М. Горький. Жизнь Клима Самгина); "Моет Невский проспект теплый дождь" (слова из песни). Во всех приведенных случаях подлежащее располагается после дополнения, а дополнение предшествует подлежащему (вопреки обычному, типичному для русского языка расположению членов предложения). Тем не менее форму именительного падежа представляют словоформы перемещения (в первом предложении), реализм (во втором предложении) и дождь (в третьем предложении), форму винительного падежа, соответственно, словоформы края, искусство, проспект.

§ 194. Во многих языках мира для выражения некоторых грамматических значений используется редупликация (от лат. reduplicatio – "удвоение"), которая часто называется также повтором, удвоением (корня). Под редупликацией в грамматике (в морфологии) понимается "полное или частичное повторение корня", "повторение слога или целого корня, используемое в разных языках для выражения грамматических значений". Иногда данное явление понимается несколько шире. "Повторы , или редупликации , состоят в полном или частичном повторении корня, основы или целого слова без изменения звукового состава или с частичным изменением его". Повторение целого корня, т.е. полное его повторение, называется полной редупликацией (полным удвоением), повторение отдельного (начального) слога, или частичное повторение корня, называется частичной редупликацией (частичным удвоением). Повторение целых слов квалифицируется некоторыми лингвистами как "предельный случай редупликации", граничащий со словообразованием, образованием сложных слов. Редупликация в морфологии может рассматриваться и как морфологическое средство, и как морфологический способ.

Редупликация как морфологическое средство (морфологический способ) используется в таких языках, как, например, армянский, бушменский, индонезийский, казахский, киргизский, китайский, корейский, малайский, самоанский, шумерский (мертвый), яванский, японский. В морфологии она чаще всего используется для выражения числа существительных. Некоторые примеры полной редупликации: индонезийские orang-orang "люди" (ср. orang – "человек"), kuda-kuda – "лошади" (ср. kuda – "лошадь"), бушменские ka-ka – "руки" (ср. ka – "рука"), tu-tu – "рты" (ср. tu – "рот"), kwiri-kwiri – "пропасти" (ср. kwiri – "пропасть"), китайское sin-sin – "звезды" (ср. sin – "звезда"), армянское gund-gund – "полки" (ср. gund – "полк"), яванское ratu-ratu – "правители" (ср. ratu – "правитель"), шумерское kup-kup – "страны" (ср. kup – "страна"), киргизское уймек-уймек – "стога" (ср. уймек – "стог"), С помощью редупликации может передаваться также значение множественного числа других частей речи; например, самоанские ai-ai – "едят" (ср. ai – "ест"), tetele – "большие" (ср. tele – "большой"), В последнем случае используется частичная редупликация.

По утверждению некоторых лингвистов, с помощью редупликации может выражаться также значение степеней сравнения прилагательных, например, превосходной степени в казахском языке: жаксы-жаксы – "самый хороший" (ср. жаксы – "хороший"), кызыл-кызыл – "самый красивый" (ср. кызыл – "красивый"). В качестве примеров форм превосходной степени прилагательных часто приводятся образования типа русских большой-больший в значении "очень большой", маленький-маленький – "очень маленький", добрый-добрый – "очень добрый", добрый-предобрый – "очень добрый" и др., гавайского lii-lii "очень маленький" (при lit – "маленький") и др. Подобные образования выражают особое значение усилительности, которое является, скорее, лексическим, словообразовательным значением, а не грамматическим, морфологическим (подробнее об этом см. в § 173).

§ 195. Среди морфологических средств, или способов, особое место занимает супплетивизм (от лат. suppletivus – "дополняющий"), который принципиально отличается от всех других средств, рассмотренных выше. Супплетивизмом называется использование разных корней или основ для выражения грамматических (морфологических) значений слов.

Явление супплетивизма распространено в разных индоевропейских языках, в том числе и в русском. Оно обнаруживается, например, при обозначении грамматического числа у существительных (ср.: человек – люди, ребенок – дети), сравнительной степени прилагательных и наречий (малый – меньше, плохой – хуже, хорошо – лучше), в разграничении полных и кратких прилагательных (большой – велик), вида глагола (брать – взять, говорить – сказать, класть – положить, ловить – поймать), времени глагола (есть – был, иду – шел), падежа личных местоимений (я – меня, он – его, мы – нас, они – их).

Аналогичные образования употребляются и в других индоевропейских языках; ср., например: латинские bonus – "хороший", melior – "лучше" и optimus – "наилучший", few – "несу", tuli – "я нес" и latum – "чтобы нести", ego – "я" и mei – "меня"; французские bon – "хороший" и meilleur – "лучше", mauvais – "плохой" и pire – "хуже", aller – "идти", vais – "иду" и imi – "пойду", est – "есть", sont – "они есть" и fut – "был",ус – "я" и те – "меня"; немецкие Mensch – "человек" и Leute – "люди", gut – "хороший" и besser – "лучше", sprechen – "говорить" и sagen – "сказать", sein – "быть", bin sind – 1-е лицо множественного числа настоящего времени и war – единственное число прошедшего времени, ich – "я" и meiner – "меня"; английские good – "хороший" и better – "лучше", i – "я" и те – "меня, мне"; литовские Imti – "быть", esu – 1-е лицо единственного числа настоящего времени, уга – 3-е лицо единственного и множественного числа настоящего времени и buvo – 3-е лицо единственного и множественного числа прошедшего времени, as – "я" и man – "мне"; греческие agathos – "хороший", атеiпon – "лучше" и mistos – "самый хороший"; слова языка санскрит agham – "я" и тат – "меня".

В современном языкознании спорным остается вопрос о принадлежности супплетивных образований (супплетивов) к единицам морфологии или лексики. Чаще всего супплетивизм определяется как одно из средств (один из способов) образования грамматических форм одного и того же слова.

Сравним, например, следующие определения: "СУППЛЕТИ́ВИ́ЗМ... Образование форм одного и того же слова от разных корней или основ, различия которых выходят за пределы чередований"; "СУППЛЕТИ́ВИ́ЗМ... образование форм одного и того же слова от разных корней", которые "лишены формальной (фонематической) близости и потому не могут объединяться в одну морфему".

Существует и другое, противоположное мнение по этому вопросу. Некоторые лингвисты утверждают, что коррелятивные (соотносительные по лексическим значениям) супплетивные единицы представляют собой разные слова .

Можно, например, привести следующее высказывание Ф. П. Филина: " Человек – люди – два разных слова, поскольку их фонематический состав и происхождение совершенно различны". Аналогичное мнение высказывает Р. А. Будагов, по утверждению которого при супплетивном образовании степеней сравнения "прилагательное “заменяется“ совсем другим словом".

Против признания коррелятивных супплетивных единиц разными формами одного и того же слова категорически высказывается И. А. Мельчук, который называет такую трактовку супплетивизма недоразумением.

Признание супплетивных образований разными словами, а не формами одного слова, представляется более убедительным. Трактовка таких единиц как разных форм одного слова противоречит общепринятому пониманию слова, которое характеризуется единством формы и содержания, "единством лексического значения и средств его материального выражения". Если разными словами (словами-омонимами) считаются такие единицы, которые совпадают по звучанию, но различаются по лексическим значениям, то с неменьшим основанием самостоятельными словами должны признаваться единицы, имеющие совершенно разные звуковые оболочки, хотя и совпадающие по лексическим значениям (как это имеет место при лексической синонимии). Признание супплетивных единиц формами одного слова не согласуется и с пониманием грамматической формы слова как морфологической разновидности, "регулярного видоизменения слова", одного из морфологических вариантов слова. Такая точка зрения на супплетивные образования не согласуется с лексикографической практикой, описанием слов в словарях, где многие супплетивы квалифицируются как разные слова, т.е. описываются в разных словарных статьях.

Формы числа имени существительного как средство создания экспрессивности. Имена прилагательные как средство создания экспрессивности в поэтических текстах. Местоимение как средство создания экспрессивности. Глагол и его особые формы как средство создания экспрессивности.

Поделитесь работой в социальных сетях

Если эта работа Вам не подошла внизу страницы есть список похожих работ. Так же Вы можете воспользоваться кнопкой поиск

PAGE \* MERGEFORMAT38

ВВЕДЕНИЕ ………………………………………………………………… РАЗДЕЛ 1. ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА ЭКСПРЕССИВНОЙ ЛЕКСИКИ ……………........…………………………………………………… Проблема экспрессивности в современной лингвистике …………… Использование экспрессивной лексики в языке художественной литературы ………………………………………………………………………… РАЗДЕЛ 2. МОРФОЛОГИЧЕСКИЕ СРЕДСТВА СОЗДАНИЯ ЯЗЫКОВОЙ ЭКСПРЕССИИ В ПОЭТИЧЕСКИХ ТЕКСТАХ ……. …………………………………………………………………… 2.1. …...……………………………………………………………… 2.2. Имена прилагательные …………………...………………………………………… 2.3. Местоимение как средство создания экспрессивности……………... 2.4. Глагол и его особые формы как средство создания экспрессивности. …...……………………………………………………………… ВЫВОДЫ …………………………………………………………………… ……………………

ВВЕДЕНИЕ

Проблема экспрессивности как способа придания языку и речи особой выразительности является одной из главных проблем современной лингвистики. Экспрессивность присуща определённым единицам на разных уровнях языка.

При помощи экспрессивных средств автор может более полно и точно выразить своё отношение к изображаемому, выдвинуть в ясное поле видения основную идею произведения, сделать акцент на наиболее важных, с его точки зрения, моментах и тем самым – через целый ряд произведений – проявить своё мировидение вообще. Помимо этого, именно при помощи экспрессивных средств „говорящий” может воздействовать на „слушающего”, управлять его восприятием и пониманием текста.

Актуальность данной темы обусловлена тем, что функционирование экспрессивной лексики в различных текстах сложно и многоаспектно. Несмотря на большое количество работ, исследующих экспрессивную лексику, средства создания экспрессии рассмотрены недостаточно.

Цель работы – дать системное описание выразительных средств языка и речи, функционирующих в русских поэтических текстах.

Достижение этой цели предусматривает решение следующих задач:

– обобщить и использовать опыт описания выразительных средств предыдущих исследований, связанных с проблемой экспрессивности;

– выявить функции экспрессивной лексики в художественном произведении;

– определить в каждой группе средств основные способы, приёмы, аспекты, с которыми связано создание и усиление экспрессивности.

Объектом настоящего исследования является язык художественного произведения, словесная ткань поэтического текста.

Предметом исследования являются языковые средства создания экспрессивности.

Методы исследования:

– одним из ведущих методов в работе является метод компонентного анализа, который применялся нами с целью определения смысловой структуры слова.

– метод структурно-семантического анализа языковых единиц использован при изучении текстов стихотворений;

– описательный метод использован для описания общих функционально-семантических особенностей экспрессивной лексики.

– контекстный анализ применён для рассмотрения экспрессивной лексики в контексте стихотворной речи.

Материалом исследования послужили поэтические тексты русских авторов: И. Анненский, Н. Асеев, Б. Ахмадуллина, А. Ахматова, К. Бальмонт, И. Бахтерёв, А. Блок, И. Бродский, С. Есенин, В. Жуковский, Т. Кибиров, В. Маяковский, О. Мандельштам, В. Набоков, В. Полозкова, Б. Пастернак, Н. Рубцов, А. Твардовский, Ф. Тютчев, М. Цветаева.

Практическая - значимость - исследования заключается в том, что его результаты могут быть использованы в практике преподавания русского языка в школе с целью более глубокого освоения словарного запаса языка и знакомства с лучшими образцами русской поэзии, овладения искусством Слова.

РАЗДЕЛ 1. ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА ЭКСПРЕССИВНОЙ ЛЕКСИКИ

Экспрессивная функция – одна из функций языкового знака, заключающаяся в способности выражать эмоциональное состояние говорящего, его субъективное отношение к обозначаемым предметам и явлениям действительности. Язык выражает не только мысли, но и эмоции человека. Экспрессивная функция предполагает эмоциональную яркость речи в рамках принятого в обществе этикета. Она оценивается многими лингвистами как самая важная и существенная . Русский литературный язык и в особенности язык художественной литературы наделён богатыми экспрессивными ресурсами.

1.1. Проблема понятия „экспрессивность” в современной лингвистике

В настоящее время изучению проблемы экспрессивности как в украинском, так и зарубежном языкознании уделяется пристальное внимание. Однако несмотря на объёмный теоретический материал, многие аспекты изучаемой проблемы не получили достаточного освещения. В частности, нет чётких понятий и терминов, позволяющих описывать экспрессивную лексику.

В современном языкознании выделяются, в основном, два подхода к исследованию экспрессивности: функционально-стилистический (или речеведческий) и лексико-семантический. Более актуальным является лексико-семантический аспект, где экспрессивность описывается в терминах компонентного анализа, который предполагает рассмотрение коннотативных значений.

Экспрессивная лексика является компонентом коннотации. Коннотативный компонент – это часть системного лексического значения слова, дополняющая его основное понятийное содержание смыслами, в которых отражены социально-психологические оценки и ассоциации соответствующих явлений. По своей структуре коннотативный компонент очень сложен, чем и объясняется то, что он до сих пор не имеет в науке о языке однозначного определения .

В теоретических исследованиях ещё со времён античности фигурирует понятие „экспрессия”, которое обозначает в переводе с латинского (expressio) „выражение”. Понятие „выразительность” определяется как особо выделенный, подчёркнутый способ выражения мыслей и чувств и нередко отождествляется с понятием „экспрессивность”, особенно если это последнее связывается с особым подчёркиванием, „выдвижением” некоторого передаваемого языковыми средствами смысла. Под выдвижением понимается наличие в тексте каких-либо формальных признаков, фокусирующих внимание читателя на некоторых чертах текста и устанавливающих смысловые связи между элементами разных уровней или дистантными элементами одного уровня. Выдвижение задерживает внимание читателя на определённых участках текста и тем самым помогает оценить их относительную значимость, иерархию образов, идей, чувств и таким образом передаёт отношение говорящего к предмету речи и создаёт экспрессивность элементов. Выдвижение образует эстетический контекст и выполняет целый ряд смысловых функций, одной из которых является повышение экспрессивности .

В Словаре русского языка С.И. Ожегова под экспрессией понимается „выражение чувств, переживаний; выразительность” .

Экспрессия – важнейшая стилистическая категория. В стилистике она занимает центральное положение. Под экспрессией понимают выразительно-изобразительные качества речи, которые отличают её от обычной, стилистически нейтральной, делают речевые средства образными, яркими, эмоционально окрашенными .

Обычно с понятием экспрессии связаны многообразные и весьма тонкие оценочно-характеристические оттенки, которые сопровождают и усложняют речь, делают её выразительной. К экспрессии относят своеобразные смысловые оттенки, которые добавляются к основным значениям слов и выражений, таким образом, позволяя автору выражать своё отношение к описываемому, давая ему соответствующую оценку.

Экспрессивность – это, прежде всего, категория семантическая, ибо появление в слове экспрессии неизменно сопровождается расширением и усложнением объёма его семантики, появлением в смысловой структуре слова дополнительных побочных смысловых оттенков. Эти элементы оценочно-характеристического свойства являются важным признаком экспрессии.

Экспрессивность – это ещё и эмоционально-оценочная категория. Следовательно, в задачу изучения речевой экспрессии входит сложный круг вопросов, связанных с анализом средств и приёмов выражения эмоций. Но существует чёткая граница между экспрессивным и эмоциональным.

Впервые элементы теории экспрессивности в лингвистике появились в конце XIX в. Особенный же интерес к экспрессивности пробудился к середине ХХ в. В этот период появляется монография Ш. Балли, статьи Е.М. Галкиной-Федорук, Л.М. Васильева и многих других исследователей, где было продолжено теоретическое осмысление категории экспрессивности.

Обзор лингвистической литературы, в которой исследуется экспрессивность как лингвистическое явление, даёт возможность выделить три основные направления в подходе к определению средств, создающих экспрессивный эффект.

Первое направление распространено в стилистических работах. Смысловой доминантой, создающей экспрессивный эффект, является характеристика условий общения, которая выражается в различного рода стилистических регистрах, в функционально-стилистических тональностях и т.п. Поскольку значимость эмотивно-оценочных сигналов очевидна, представители этой тенденции относят их к „добавочной” смысловой информации, соотносимой со свойствами обозначаемой реалии, а не с социально-речевыми и нормативными параметрами общения (Брагина А.А., Введенская Л.А., Винокур Т.Г., Диброва Е.И., Новиков Л.А. и др.) .

Второе направление связано со стремлением подвести эмоциональную доминанту под всю лексику, которая в какой-то степени не является нейтральной и, тем самым, представляет интерес для стилистики. В этом направлении исследователи стремятся, в первую очередь, выявлять различные типы эмотивных значений, начиная от междометий и аффективов и кончая тем, что принято называть экспрессивно окрашенной лексикой; механизмы создания самой эмотивности и стилистической окраски не так важны для них. Стилистический эффект рассматривается ими или как ингерентный компонент эмотивности, то есть внутренний компонент, не зависящий от внешних факторов, или как адгерентный, возникающий в тексте (Арутюнова Н.Д., Кожевникова Н.А., Москвин В.П., Некрасова Е.А., Раевская О.В., Сандакова М.В., Телия В.Н. и др.) .

Третье направление характеризуется комплексным подходом к проблеме экспрессивности. В этом направлении намечается стремление выявить типы смысловой информации, создающие экспрессивность-образность, эмоциональную и экспрессивную окраску значений, а также их стилистическую значимость, которые интерпретируются как особый экспрессивный пласт в значении слов, дополняющий денотативное значение (Арнольд И.В., Блинова О.И., Васильев Л.М., Лукьянова Н.А. и др.) .

Денотат – объект языкового обозначения, реальный предмет или класс предметов как типовое представление предмета реальной действительности. Денотат – факт индивидуального восприятия действительности, однако в то же время он имеет общий, объективированный, „коллективизированный” характер, что обусловлено тем обстоятельством, что в денотате находит отражение чувственно воспринимаемая объективная действительность, единая для всех людей .

Понятие экспрессии, по мнению Г.Н. Акимовой, имеет в лингвистической литературе различные толкования как применительно к языку вообще, так и к различным его уровням. Точный перевод самого слова экспрессия – „выражение” – вызывает мысль об экспрессивности языковых средств как их выразительных возможностях, т.е. специальном стилистическом приёме . Этому противостоит другая точка зрения, которая основана на смешении экспрессивного и эмотивного (аффективного) в языке. Так, в работах Ш. Балли и В.В. Виноградова обнаруживается тенденция к сближению понятий экспрессивности и эмоциональности. Она находит отражение и в работах других авторов, в частности, в теории перевода.

Наиболее точным нам представляется определение Е. М. Галкиной-Федорук: „Экспрессивность – совокупность семантико-стилистических признаков единицы языка и речи, целого текста или его фрагмента, благодаря которым обеспечивается их способность выступать в коммуникативном акте как средство субъективного выражения отношения говорящего к содержанию или адресату речи” .

Особого внимания заслуживает вопрос, неоднократно поднимающийся в литературе о соотношении экспрессивности и эмоциональности. Диброва Е. И., Касаткин Л. Л., Щеболева И. И. считают, что эмоциональная оценка связана с выражением чувств, волевых побуждений, чувственных или интеллектуальных сравнений, отношения к действительности: домишко, кляча, стиляга, прехорошенький. Оценочность, которая представляет соотнесенность слова с оценкой, и эмоциональность, связываемая с эмоциями, не составляют обособленных компонентов в значении слова .

А. Лукьянова считает: „Оценочность, представленная как соотнесённость слова с оценкой, и эмоциональность, связанная с эмоциями, чувствами, не составляют двух разных компонентов значения, они едины” . Этого же мнения придерживается и В. И. Шаховский. Вольф, наоборот, разводит компоненты „эмоциональность” и „оценочность”, рассматривая их как часть и целое .

И то, и другое – выражение субъективного, эмоционального отношения, но экспрессивность предполагает воздействие на адресата, а эмоциональность – необязательно. Следовательно, эмоциональность – категория более общего характера (и это понятно, так как она имеет отношение и к психической жизни человека, и к языку), а экспрессивность (как свойство языковых единиц) можно назвать векторной, направленной категорией, которой обязательно требуется точка приложения эмоций.

Эмоциональные элементы в языке служат для выражения чувства человека. Многие средства языка употребляются исключительно для этой цели. Экспрессивные же средства в языке служат усилению выразительности и изобразительности как при выражении эмоций, выражении воли, так и при выражении мысли. Таким образом, целесообразно считать термины „экспрессивность” и „эмоциональность” взаимопересекающимися. В некоторых случаях происходит их сближение, вплоть до наложения друг на друга, а в некоторых они используются отдельно друг от друга.

Таким образом, экспрессивная единица состоит из трёх основных компонентов:

1. Эмоциональная оценка коннотации отражает факт эмоционального переживания субъектом определённого явления действительности, выражает одобрительную или неодобрительную оценку предмета речи.

2. Интенсивность коннотации отражает степень проявления действия, признака.

3. К коннотации примыкает образный компонент как обобщённый, чувственно-наглядный образ предмета .

1.2. Использование эмоционально-экспрессивной лексики в языке художественной литературы

Роли экспрессивной лексики в структуре художественного произведения в настоящее время лингвистами и литературоведами уделяется большое внимание. Художественный текст по своей природе полифункционален. В нём эстетическая функция наслаивается на целый ряд других – коммуникативную, экспрессивную, прагматическую, эмотивную, но не заменяет их, а, напротив, усиливает. Язык художественного текста живёт по своим собственным законам, отличным от жизни естественного языка .

В поэтическом произведении экспрессивные средства играют особую роль. Здесь для них существует гораздо меньше ограничений: красота слога позволяет выражать своё отношение к предмету речи более патетично, иногда – даже более экзальтированно, в отличие от прозаического, где то или иное употребление и соединение слов выглядело бы нарочитым, неискренним. Поэтому отклонение от норм языка, их „расшатывание” носит более ярко выраженный характер, позволяет создавать образы, обладающие гораздо более значительным экспрессивным потенциалом , например:

Сравнится ль что в моих стихах

С нежнейшей матери слезами ?

В. Жуковский„ К доктору Фору”, 1798

В данном примере автор нарушает прямой порядок слов, используя инверсию. Прямой порядок слов был бы: „ Со слезами нежнейшей матери ”. Таким образом, Жуковский логически выделяет наиболее существенную, по его мнению, часть предложения, помещая её перед исходным пунктом высказывания.

Я буду губами смугло, когда слаба,

Тебя целовать слегка в горизонтик лба
Между кожей и волосами.
В. Полозкова, „Друг друговы вотчины…”, 1990

В данном примере используется словоформа, образованная по образцу уменьшительно-ласкательных слов, с помощью суффикса -ик - . Лексема расширила значение – „маленькая горизонтальная линия”.

Художественной речи свойственна ориентированность на читателя, при этом при воздействии на него, безусловно, существенной оказывается экспрессивность высказывания. Создатель литературных художественных произведений, обладая повышенной чувствительностью к языковой форме, передаёт фрагменты разговорных ситуаций в художественном тексте, используя наиболее типические черты живой разговорной речи с целью создания экспрессивности. Как известно, экспрессия формируется в процессе порождения текста. Для передачи своего замысла авторы среди разнообразных языковых форм и приёмов используют стилистически маркированные и стилистически немаркированные средства, играющие важную роль в создании экспрессивности речи литературных персонажей .

Экспрессивная окраска слов в поэтических произведениях отличается от экспрессии тех же слов в нейтральной речи. В условиях поэтического контекста лексика получает дополнительные смысловые оттенки, которые обогащают её экспрессивную окраску. Современная наука придаёт большое значение расширению семантического объёма слов в художественной речи, связывая с этим появление у слов новой экспрессивной окраски.

Слово в художественном тексте, благодаря особым условиям функционирования, семантически преобразуется, включает в себя дополнительный смысл. Игра прямого и переносного значения порождает и эстетический, и экспрессивный эффекты художественного текста, делает этот текст образным и выразительным , например:

В ландшафте грозном натощак

вы под скирды подруг бросали

наутро с дымом на плечах

скирдами в ряд герои пали.

И. Бахтерёв, „Зрелища войны”, 1947

В первом случае слово скирды используется в его прямом значении, а в следующей строке – как метафора. Во втором случае скирд ы, которые должны обозначать жизнь (как выражение концепта „хлеб”), что подчёркивается действием любви, превращаются в смерть, и переходом двух противоположных концептов – „жизни” и „смерти” – друг в друга ярче показывается страх, ужас и бессмысленность всего рисуемого „зрелища войны”.

Любое слово, каждое речевое средство в художественной литературе используется для наилучшего выражения поэтической мысли, для создания таких образов, которые воздействовали бы на чувства и интеллект читателей.

Реализация экспрессивного плана поэтического текста заключается в том, чтобы дать читателю эмоциональный заряд и тем самым пробудить его мысль, заставить его взглянуть как-то по-новому на привычное, активизировать его творческое отношение к действительности.

Многими учёными (Н.А. Лукьяновой, В.А. Масловой, В.Н. Телия, В.И. Шаховским и др.) признаётся, что неэкспрессивных текстов в литературе не существует. Любой текст потенциально способен оказывать определённое воздействие на сознание и поведение читателя, так как именно экспрессивность содействует цели речевого сообщения.

Однако надо иметь в виду, что основная трудность, с которой сталкиваются исследователи экспрессивности, заключена в том, что она имеет языковую природу, ибо действует через механизмы языка, но её эффект проявляется только в речи, выходя за рамки слова и словосочетания в текст. Очевидно, что поэтический язык ярко демонстрирует экспрессивный потенциал языка в силу того, что различные вне грамматические факты и отношения общего языка, всё то, что в общем языке представляется случайным и частным, в поэтическом языке переходит в область собственно смысловых противопоставлений .

Экспрессивный эффект восприятия поэтического текста не определяется количеством экспрессивных языковых средств в нём, а лишь повышает вероятность возникновения этого эффекта. Более того, помимо специальных языковых средств, а именно эмотивных, образных, стилистически маркированных, экспрессивной может оказаться любая нейтральная единица языка в зависимости от целей автора.

Источники порождения эмотивности текста разнообразны и не всеми исследователями понимаются одинаково. С одной стороны, основным источником эмотивности текста являются собственно эмотивные языковые средства. Способы манифестации эмотивных ситуаций в художественном тексте разнообразны: „от свёрнутых (семный конкретизатор, слово) и минимально развёрнутых (словосочетание, предложение) до максимально развёрнутых (фрагмент текста, текст) ” .

Основываясь на коммуникативном подходе, В.А. Маслова считает, что важнейшим источником эмотивности текста является его содержание. По мнению исследователя, „содержание текста является потенциально эмоциогенным, потому что всегда найдётся реципиент, для которого оно окажется личностно значимым. Эмоциогенность содержания текста – это, в конечном счёте, эмоциогенность фрагментов мира, отражённых в тексте” .

Эмотивность – лингвистическая категория, актуализирующаяся посредством художественного слова в любом отрезке текста. Эмотивное пространство текста, по мысли Л.Г. Бабенко, представлено двумя уровнями – уровнем персонажа и уровнем его создателя – автора: „целостное эмотивное содержание предполагает обязательную интерпретацию мира человеческих эмоций (уровень персонажа) и оценку этого мира с позиции автора с целью воздействия на этот мир, его преобразования” .

„Совокупность эмоций в тексте (в образе персонажа) – своеобразное динамическое множество, изменяющееся по мере развития сюжета, отражающее внутренний мир персонажа в различных обстоятельствах, в отношениях с другими персонажами” . При этом в эмоциональной сфере каждого персонажа выделяется „эмоциональная доминанта”, другими словами – преобладание какого-то эмоционального состояния, свойства, направления над остальными. Автор литературного произведения подбирает лексику таким образом, что это подсказывает читателю, в каком эмоциональном ключе ему следует воспринимать героя. В зависимости от замысла автора, в разных художественных текстах возможно преобладание то одного, то другого эмоционального свойства персонажа.

Например, в лирике Ф. Тютчева для выражения подавленного душевного состояния часто используются такие глаголы, как скорбеть, тосковать, сетовать, тужить, грустить . Например, в стихотворении „Обвеян вещею дремотой…”:

Не скажет ввек с молитвой и слезой,

Как ни скорбит пред замкнутою дверью:

„Впусти меня! – Я верю, Боже мой!

Приди на помощь моему неверью!..”.

Глагол скорбеть здесь имеет доминирующую сему „очень печалиться”, „испытывать скорбь”, то есть приобретает большую негативную эмоциональность. В этом же стихотворении в слове тосковать доминирует сема неудовлетворенности какого-либо желания:

Не плоть, а дух растлился в наши дни,

И человек отчаянно тоскует …

„Обвеян вещею дремотой…”, 1850

В целом экспрессивная лексика в художественном тексте выполняет несколько функций, основными из которых являются создание эмотивного содержания и эмотивной тональности текста .

К частным текстовым функциям экспрессивной лексики относятся:

- создание психологического портрета образа персонажей;

- эмоциональная интерпретация мира, изображённого в тексте, и его оценка;

- обнаружение внутреннего эмоционального мира образа;

- воздействие на читателя.

Художественный текст как сложно организованная система включает функциональные лексико-семантические сегменты – семантические поля, микрополя, формально и семантически организующие текст. Поле художественного текста синтетично по своей природе и интегрирует в себе комплекс разноуровневых, различающихся характером принадлежности полей, сконцентрированных вокруг генерализованных смыслов .

Семантическое поле художественного текста – это особая категория, основным компонентом которой является авторский замысел. Семантическое поле художественного текста – это сложная, иерархически организованная система семантических микрополей, образующих единое семантическое поле текста. Объединение семантического поля в структуре художественного текста обусловлено коммуникативными установками автора .

Под функционально-семантическим полем эмотивности в художественном тексте понимается единство семантических и функциональных характеристик структурированного межчастеречного множества лексических единиц языка, выделенных на основе общего семантического признака – эмотивности.

В функционально-семантическое поле эмотивности включаются:

- лексико-фразеологические единицы, обозначающие эмоциональные состояния, переживания субъекта (сердце занялось пламенем, сгорать от любопытства );

- наименования таких эмоций, как любопытство, удивление и т.п., которые могут рассматриваться как интеллектуальные .

За его пределами оказываются лексические единицы со значением качества (стеснительный, добрый и т.п.); лица, обладающего эмоциональным качеством (злюка, ябеда, душка и т.п.) или каузирующего эмоцию (обидчик, грубиян, драчун и т.п.); такие сложные эмоции, как надежда, чувство юмора, чувство прекрасного и т.п.; средства обозначения волевой сферы человека (держать себя в руках и т.п.); лексические единицы типа плакать, смеяться и т.п., которые для передачи более точного эмоционального состояния требуют в контексте конкретизатора .

Таким образом, значимость оценочных лексем, реализующихся в произведении, в организации художественного текста определяется совокупностью обозначенных функций. Последовательное их выявление позволит нам определить роль оценочной лексики в идиостиле писателя в целом.

РАЗДЕЛ 2. МОРФОЛОГИЧЕСКИЕ СРЕДСТВА СОЗДАНИЯ ЯЗЫКОВОЙ ЭКСПРЕССИИ В ПОЭТИЧЕСКИХ ТЕКСТАХ

Многие вопросы, связанные с экспрессивностью, до сих пор являются спорными, но нет сомнений в том, что она может играть огромную роль в поэтических текстах. Можно утверждать, что реализация экспрессивного потенциала слова способна осуществляться двумя путями: и за счёт развития возможностей системы, и за счёт её нарушения. Если первый путь предполагает реализацию узуальных значений, системных и грамматических связей средств различных уровней, то второй путь связан с возникновением редких слов и окказиональной сочетаемостью между словами . Во втором разделе рассматриваются выразительные возможности морфологических средств имён существительных, прилагательных, местоимений, глаголов и их особых форм.

2.1. Формы числа имени существительного как средство создания экспрессивности

Безусловно, рамки исследования не позволяют рассмотреть все перспективные в плане выразительности языковые явления в области грамматики. Так, из всех категорий и форм имени существительного для анализа отобраны только формы числа. Выбор именно данной категории обусловлен рядом факторов. Для категории падежа, по мнению исследователей, выразительность не является характерной. Проблема выразительных возможностей категории рода существительных в последние годы изучалась очень активно (Ионова И. А., Гин Я. И., Зубова Л. В.). Что же касается категории числа, то исследователи считают, что она является не самой, но одной из самых активных в эстетическом плане, а по частоте, разнообразию приемов использования и функциям в художественном тексте находится на первом месте. В то же время следует отметить, что хотя по категории числа и существует целый ряд работ, посвящён он, в основном, стилистически маркированным формам множественного числа от существительных Singularia tantum или другим аспектам, выразительные же возможности данной категории изучены недостаточно.

Грамматические формы числа имени существительного, являющиеся отражением мыслительной категории количества, представляют собой сложное диалектическое взаимодействие тождества и различия, части и целого. Очевидно, именно в связи с этим они так легко могут заменять друг друга: существительные Singularia tantum в поэтической речи приобретают возможность употребляться во множественном числе, а существительные Pluralia tantum – в форме единственного числа . При этом грамматически выраженная оппозиция форм единственного и множественного числа выполняет функцию стилистического разграничения:

Ужасен, если оскорблён. Ревнив.

Рождён в Москве. Истоки крови – родом

из чуждых пекл , где закипает Нил.

Пульс - бешеный. Куда там нильским водам!

Б. Ахмадулина, „Отрывок из маленькой поэмы о Пушкине”, 1973

В данном примере абстрактное существительное пекло в поэтическом контексте обрело форму множественного числа, будучи при этом существительным группы Singularia tantum. Экспрессия необычной грамматической формы усилена атрибутом – прилагательным чуждый в форме множественного числа.

Возникновению формы множественного числа существительного мрак в одном из стихотворений А. Ахматовой способствует чередование в пределах контекста строфы исчисляемого и неисчисляемого:

Как я люблю пологий склон зимы,
Ее огни, и мраки , и истому,
Сухого снега круглые холмы
И чувство, что вовек не будешь дома.

А. Ахматова, „Русский трианон” , 1941

Пространство мрака, в данном случае, прервано, расчленено исчисляемым словом – огнями, что и объясняет появление существительного мраки , группы Singularia tantum, во множественном числе.

Реализация экспрессивного потенциала категории числа, в первую очередь, связана со способностью к варьированию: гибкость, отсутствие строгих норм позволяют образовать новые формы без грубого нарушения языковой нормы. К тому же подобные формы располагают наиболее богатыми возможностями к образованию переносных – метафорических и метонимических – значений:

Это пеплы сокровищ:

Утрат, обид.

Это пеплы , пред коими

В прах - гранит.

М. цветаева, „Седые волосы”, 1922

Абстрактное существительное пепел в поэтическом контексте обрело форму множественного числа, будучи при этом существительным группы Singularia tantum. В Словаре русского языка С.И. Ожегова зафиксировано следующее значение существительного пепел : „1. Легкая, летучая, похожая на пыль серая или чёрная масса, остающаяся от чего-либо сгоревшего” . В контексте стихотворения реализуется не прямое, а тропеическое, образное значение существительного пепел , в котором оказывается возможной форма множественного числа пеплы .

Минимальным контекстом, в котором выражается значение данного слова, является контекст всего стихотворения. Прямая номинация вынесена в название стихотворения – „Седые волосы”, то есть пеплы – образное наименование седых волос. Пепел как вещество – продукт разрушения, уничтожения, гибели чего-либо. Ранняя седина – свидетельство и следствие перенесённых человеком потрясений, испытаний. В стихотворении „Седые волосы” имеет место авторская метонимия, то есть употребление названия одного предмета вместо другого по окказионально установленной смежности, причём оба эти предмета (в широком смысле этого слова) – продукты свершившегося разрушения, потрясения.

Таким образом, формы числа имени существительного проявляют высокую семантическую и стилистическую активность в определённых речевых ситуациях, делая поэтическую речь более экспрессивной.

2.2. Имена прилагательные как средство создания экспрессивности в поэтических текстах

Создание выразительности на базе имён прилагательных определено теснейшим взаимодействием морфологических и семантических процессов при образовании этих форм. Прилагательные, в первую очередь, приспособлены выражать новую информацию о предмете речи. Именно эта новизна, яркость, необычность создаваемых образов обладает огромным экспрессивным потенциалом. Способность же прилагательных проявлять отношение говорящего к предмету речи и тем самым придавать ей особую эмоциональность обусловливает их возможность влиять на стилистические свойства контекста в целом .

Предрасположение семантики качественных прилагательных для выражения переносных значений определяет их существенный экспрессивный заряд. Однако, по нашему мнению, выразительные возможности относительных и притяжательных имён прилагательных при переходе в качественные гораздо богаче – в силу того, что в подобных случаях они выражают несвойственную им семантику, а экспрессивность, в первую очередь, связана именно с новизной и неожиданностью образов:

Лица становятся каменней ,
Дрожь пробегает по свечкам,
Струйки зажженного пламени
Губы сжимает сердечком.

Б. Пастернак, „Зимние праздники”, 1956

В контексте стихотворения Б. Пастернака реализуется переносное значение прилагательного каменный – равнодушный, безжизненный, жестокий. В этом своём лексико-семантическом варианте данное прилагательное функционирует как качественное, будучи по природе относительным. Если ориентироваться на переносное значение, то качественно-относительное прилагательное каменный воспринимается как характеристика самого лирического героя. Сравнение с камнем подчёркивает его отрицательные качества: жёстокость, непоколебимость, грубость.

Степень экспрессивности при переходе относительных и притяжательных прилагательных в качественные может варьироваться, усиливаться – в зависимости от глубины семантических изменений, происходящих в их семантической структуре. Соответственно, чем больше прилагательное отличается от своей исходной семантики, тем более экспрессивным становится образ. Этому в немалой степени способствует и всегда имеющее место в подобных случаях нарушение сочетаемости:

В комнате деревянный ветер косит мебель.

Зеркалу удержать трудно стол, апельсины на подносе.

И лицо мое изумрудно.

В.Набоков, „Кубы”, 1924

В данном примере экспрессивность относительного прилагательного деревянный , перешедшего в качественное, усиливается непривычной семантической валентностью слова ветер . Ветер по определению не может быть деревянным. В Словаре русского языка С.И. Ожегова зафиксированы следующие значения: „1. Сделанный из дерева. 2. перен . Лишённый естественной подвижности, маловыразительный, бесчувственный” . Если ориентироваться на переносное значение, то качественно-относительное прилагательное деревянный в сочетании с существительным ветер воспринимается как характеристика состояния самого лирического героя, подчёркивает его вялость и малоподвижность, а также застывшее состояние окружающей среды.

Безусловно, значителен экспрессивный заряд относительных и притяжательных прилагательных, употреблённых в краткой форме или в степенях сравнения – в связи с нарушением нормы и возникающим вследствие этого эффектом новизны, неожиданности:

Если ночи тюремны и глухи,
Если сны паутинны и тонки,
Так и знай, что уж близко старухи,
Из-под Ревеля близко эстонки.

И. Аннесенский, „Старые эстонки”, 1906

Краткая форма тюремны характеризуется явными приращениями смысла, приобретением в контексте И. Анненского качественных сем мрачности, безнадёжности. Можно предположить, что краткая форма прилагательного тюремны содержательно мотивирована непосредственно существительным тюрьма во втором его лексико-семантическом варианте: „ 2. Место, где тяжело жить, где живут в угнетении” . Также и в краткой форме паутинны , помимо контекстуально дублируемого семантического признака тонки , актуализируются семы запутанности, вязкости, имеющиеся у существительного паутина в третьем его значении: „3. То, что опутывает, всецело подчиняет” . Таким образом, можно наблюдать, что всё стихотворение пронизано мотивами мрачности и угнетённости лирического героя”.

Целесообразность в отдельных случаях употребления кратких прилагательных в необычной, новой форме демонстрирует анализ краткой формы прилагательного отч и зряч в стихотворении М. Цветаевой:

Что же делать мне, слепцу и пасынку,
В мире, где каждый и отч и зряч ,
Где по анафемам, как по насыпям, -
Страсти! где насморком
Назван - плач!

М. Цветаева, „ Что же делать мне, слепцу и пасынку… ”, 1923

Зряч – малоупотребительная, но известная языку краткая форма прилагательного зрячий . Но значение прилагательного зряч в творческом контексте поэта – не просто имеющий зрение, а приспособившийся к жизни в этом мире, принимающий законы этого мира, вписавшийся в него. Поэтому мы вправе считать, что прилагательное зряч, в данном употреблении, является семантическим окказионализмом. Что касается формы отч, то В. Даль фиксирует эту форму: „отче достояние (достояние, отцу принадлежащее или принадлежавшее); Отча рука наказуя благословляет (рука отца, воспитателя)” . В ХХ веке краткая форма притяжательного прилагательного отч воспринимается как архаичная. М. Цветаева, используя когда-то бывшую в языке форму, не перечёркивает былое её значение, а развивает. Цветаева трактует слово отч , как не одинок, согрет пониманием родных людей (по крови ли, по духу ли), понят и принят.

Богатая и гибкая система прилагательных создает разносторонние изобразительно-выразительные возможности, которые реализуются эстетической функцией этой части речи. В то же время не менее важное значение имеет информативная функция прилагательных, используемых для сужения объёма понятия, выражаемого существительными. Это делает прилагательное незаменимым во всех стилях.

2.3. Местоимение как средство создания экспрессивности

Местоимения еще совсем недавно рассматривались как „насквозь грамматические, чисто реляционные слова, лишенные собственно лексического, материального значения” и соответственно неперспективные в плане выразительности. Современное видение роли местоимений в поэтическом тексте в качестве средства создания экспрессии совершенно иное: как и любая другая часть речи, они располагают своими возможностями в отношении создания экспрессивности.

Экспрессивные ореолы вокруг местоимений возникают в случае перехода автора от неопределенных местоимений к личным, в чем отражается процесс узнавания:

Трясло меня, как в лихорадке,

Бросало то в холод, то в жар,

И в этом проклятом припадке

Четыре я дня пролежал.

Мой мельник с ума, знать, спятил.

Поехал,

Кого-то привез...

Я видел лишь белое платье

Да чей-то привздернутый нос...

...........................

Здравствуйте, мой дорогой!

Давненько я вас не видала.

Теперь из ребяческих лет

Я важная дама стала,

А вы - знаменитый поэт...»

Выбор местоимений в этом отрывке отражает переход от неизвестного, неопределённого к известному, реальному: посторонний (кто-то ) обретает знакомые черты. Воспроизвести процесс узнавания весьма важно для художника, который стремится отразить события через восприятие своего героя.

Другой стилистический приём экспрессивного обыгрывания местоимений состоит в их употреблении без конкретизирующих слов, что даёт возможность читателю догадываться, как истолковать местоимение, например:

Ну, сядем. Прошла лихорадка?

Какой вы теперь не такой ! ..

Я даже вздохнула украдкой,
Коснувшись до вас рукой.

С. Есенина, „Анна Снегина”, 1925

Выделенное местоимение можно заменить различными определениями: не прежний; не такой, как мне хотелось бы, не такой, каким я вас представляла и т.д. Таким образом, Есенин даёт возможность читателю самому решить, что имела ввиду героиня, говоря о герое не такой.

Особую экспрессивную нагрузку получают неопределённые местоимения, используемые в контексте как символы понятий, лишённых реальной ценности, ничего не значащих для говорящего:

Выпил чаю,не просыпаясь,

и ушел куда-то, был там и там,

встречался с тем и тем ,

беседовал о том-то и о том-то,

кого-то посещал и навещал,

входил, сидел, здоровался, прощался,

Ю. Левитанский, „Песочные часы”, 1984

Здесь местоимения и скрытые за ними понятия как бы заполняют пустоту; то, что происходит в жизни лирического героя, для него не представляет никакой ценности.

Разнообразные семантические и экспрессивные оттенки, появляющиеся у местоимений в контексте, открывают неограниченные возможности использования их литераторами. Учитывая подобный потенциал местоимений, писатели искусно привлекают их для передачи тонких наблюдений над психологией и взаимоотношениями своих героев.

2.4. Глагол и его особые формы как средство создания экспрессивности

Глагол во всем богатстве его семантики, со свойственными ему значениями грамматических форм и возможностями синтаксических связей, при многообразии стилистических приёмов образного употребления является неисчерпаемым источником экспрессии.

Экспрессивность глаголов, причастий и деепричастий связана с возможностями данных форм к выражению предикативной семантики, а также с особенностями их расположения в тексте. Общим для использования выразительных возможностей глагола, причастия и деепричастия является следующее. Во-первых, для их экспрессивного употребления в поэтическом тексте более значимой является не временная оппозиция, как в прозе, а залоговая. Грамматической категорией залога называется глагольная категория, которая выражает отношение действия к субъекту (производителю действия) и объекту действия (предмету, над которым действие производится). Это, несомненно, связано с тем, что в центре поэтического произведения всегда находятся субъектно-объектные отношения. Во-вторых, то, что, по сравнению с другими частями речи, они в наибольшей степени демонстрируют тесную связь различных языковых уровней – лексического, морфологического и синтаксического. При этом на усиление или утрату морфологических признаков очень активно влияют их синтаксические связи, создание единой синтагмы. В свою очередь, целью её создания является образность, которая, как показывает исследование, способствует угасанию глагольных признаков у причастий и деепричастий. В поэзии на первый план выходит признаковость этих глагольных форм, создающая образность, экспрессивность. Образное причастие, по сравнению с необразным, ближе к прилагательному, деепричастие – к наречию .

К наиболее продуктивным способам использования данных форм в поэтическом тексте с целью создания экспрессивности относятся следующие:

1. Личные глагольные формы.

2. Выразительные возможности причастий.

3. Выразительные возможности деепричастий.

Общие и частные особенности семантики глагольной формы: её способность выражать многоплановое, в том числе и подтекстовое содержание, выступать в качестве опорного, ключевого слова – позволяют глаголу быть основой как языковой, так и речевой выразительности текста.

Богатыми выразительными возможностями обладают глагольные метафоры. Использование глагольных метафор парами, цепочками позволяет значительно усилить экспрессивность текста, например:

Топилась печь. Огонь дрожал во тьме.

Древесные угли чуть-чуть искрились.

Но мысли о зиме, о всей зиме

Каким-то странным образом роились .

И. Бродского “Топилась печь. Огонь дрожал во тьме…”, 1962

Прямое значения глагола роиться – это „образовывать рой, лететь роем” . Однако этот глагол имеет и переносное значение: „3. Появляться во множестве, непрерывной вереницей” . Роиться могут мысли в голове, воспоминания и так далее. В сознании поэта они становятся похожими на рой пчёл.

Нужно обратить внимание, что переносное значение глагола роиться придумал не Бродский. Такое значение уже закреплено в словарях. Это значит, что оно не индивидуально-авторское, а языковое.

Однако если посмотреть внимательнее, понятно, что поэт не просто употребил в стихотворении общеязыковое значение слова. Автор „затратил” целых две строчки на то, чтобы сказать: „ Роились мысли. Мысли были о зиме ” (в прозе это выглядело бы банальностью).

Но мысли о зиме, о всей зиме

Каким-то странным образом роились.

Важно, что сначала идет подлежащее: мысли , а сказуемого к нему мы ждем очень долго – целых две строчки. Вместо роились поэт мог поставить любой глагол, если бы это потребовалось содержанием: возникали, зарождались, созревали, проносились. Между подлежащим и сказуемым стоят четыре второстепенных члена предложения: дополнение, уточнение, определение, обстоятельство образа действия. Пока читатель разбирается в этих „обстоятельствах”, текст замедляется, и мысли тоже начинают казаться вялыми. О таких говорят, что они копошились. Но поэт выбирает более энергичный глагол, и это становится для читателя маленькой, но все же неожиданностью.

Существенной силой воздействия обладает употребление разговорных и просторечных глаголов, что является одним из проявлений общей тенденции поэтического языка к сниженности, обытовлению образа, например, у Н. Асеева: мне в ноги брякнулась весна; солнце шлялось целый день без дела ; у А. Твардовского: В пыли теряя кров ь, Тащись , пока ходячий ; у Н.Рубцова: Пылал и трепыхался в конце безлюдной улицы ; у Т.Кибирова: изгаляются страх и отвага над моей небольшою душой и др.

Богатыми возможностями в области создания экспрессивности среди глагольных форм обладают окказионализмы. Подобные метафорические новообразования значительно расширяют круг способов выражения одного и того же смысла, например:

Пухлыми пальцами в рыжих волосиках
солнце изласкало вас назойливостью овода –
в ваших душах выцелован раб.
В. Маяковский, „Пролог”, 1913г.

Здесь в двух смежных строках мы видим два глагольных окказионализма, наиболее типичных для стиля Маяковского. Приставка из- , присоединенная к глаголу ласкать , вносит в его значение оттенок усиленного проявления действия, доведение его до крайнего предела. Аналогично построен второй неологизм – выцеловать. Если мы сопоставим его, с одной стороны, с более употребительной формой исцеловать , а с другой стороны, с группой глаголов, образованных префиксом вы- (выговорить, выкинуть, выписать и т.д.), то увидим, что приставка вы- вносит в значение основы те же признаки движения изнутри наружу или исчерпанности процесса, как и префикс из- .

Причастие совмещает в себе признаки глагола и прилагательного. При помощи данных форм автор может сообщить о предмете совершенно новую информацию, то есть выразить то, ради чего пишется данный текст.

В отношении создания экспрессивности очень эффективен приём градации употребления однотипных причастных форм. При этом используются возможности как соположенных, так и контрастно расположенных форм :

Запевающий сон, зацветающий цвет,

Исчезающий день, погасающий свет.

Открывая окно, увидал я сирень.

Это было весной – в улетающий день

А.Блок, „Запевающий сон, зацветающий цвет… ”, 1902

В данном контексте, чрезвычайно насыщенном причастными формами, наблюдается и соположенность этих форм, и в то же время контрастность. Симметричность проявляется в их однотипности (несовершенного вида действительного залога настоящего времени), оппозицию же составляют способы глагольного действия. Одни из глагольных форм (запевающий, зацветающий, занималась, запевая) имеют значение начала действия, другие (исчезающий, погасающий, улетающий ) – в прямом и переносном значениях – передают семантику постепенного его приближения к концу. Симметричность, повторяемость причастных форм здесь создаёт „повышенную музыкальность стиха”. Вместе с тем она служит выражению многозначного, неопределённого смысла. Этот смысл складывается из двух составляющих: начало и конец.

В поэтической речи источником выразительности может выступать парадигматическая соотнесенность грамматических форм (с различным набором грамматических категорий) . При этом подбор и расстановка различных причастных форм способствует передаче тонких смысловых, эмоциональных и стилистических оттенков:

Пустует место. Вечер длится,

Твоим отсутствием томим .

Назначенный устам твоим

Напиток на столе дымится.

Так ворожащими шагами

Пустынницы не подойдешь;

И на стекле не проведешь

Узора спящими губами;

О. Мандельштам, „ Пустует место. Вечер длится…”, 1909

В данном контексте страдательные и действительные причастия являются маркерами мира лирического героя и соответственно мира лирической героини. Чувства напрасно томящегося в ожидании героя отражают пассивные конструкции, в которых его эмоции приписываются окружающему миру. Его зависимость, подчинённость выражается при помощи страдательных причастий. Главенство же – за героиней, она хозяйка положения, и это выражается формами действительных причастий. Очень значима здесь форма ворожащими (шагами). Причём актуализация этих смыслов достигается не только действительным залогом причастий, но и временем. Настоящее продолженное время несовершенного вида причастия создаёт иллюзию присутствия героини: хотя её нет, сила её обаяния и чары продолжают активно воздействовать на лирического героя и в её отсутствие.

В качестве средств создания экспрессии выступают сочетания возможностей прилагательного и однокоренного с ним причастия, позволяющее в одном контексте совместить признаковую семантику различного характера, способствующее завершенности и многоаспектности образа:

О, этот медленный, одышливый простор! –

Я им пресыщен до отказа.

И отдышавшийся распахнут кругозор

– Повязку бы на оба глаза!

О.Мандельштам, „ О, этот медленный, одышливый простор…”, 1937

В данном контексте прилагательное одышливый , выражающее значение признака, порождает зрительные ассоциации с грузным, медлительным человеком, которому не хватает воздуха, активизируя тем самым соответствующие чувственные ощущения и вызываемые ими негативные эмоции. Причастие же отдышавшийся обогащает образ значением процессуальности, делает его динамичным. Контрастность формального выражения разными частями речи усиливается контрастностью содержания.

Значительным экспрессивным зарядом обладает приём контрастного использования деепричастий, когда в тексте присутствуют однокоренные глагольные формы: личная форма глагола и деепричастие, деепричастие и причастие:

Волны яркие плывут,

Волны к счастию зовут

Вспыхнет легкая вода,

Вспыхнув , гаснет навсегда

К.Бальмонт, „Чары месяца”, 1898

В данном примере личная форма глагола вспыхнет противопоставляется форме деепричастия вспыхнув . Их оппозиция подчеркивается близким расположением (в соседних рядках), а также одинаковым положением в строке. Глагол здесь выражает переносное значение: форма будущего времени употреблена в значении настоящего постоянного, повторяющегося. Совершенный вид деепричастия, напротив, указывает на завершённость действия, перенося его в плен прошедшего времени. Следовательно, поэт в двух формах выразил значение всех трёх времён, в которых протекает человеческая жизнь. Обозначение слишком маленького промежутка между постоянным и завершённым действием, по сути, является основным содержанием этого философского стихотворения, в котором поэт размышляет о жизни, её мимолётности и о неизбежности смерти.

Пары, цепочки деепричастий также способствуют реализации экспрессивного потенциала данных форм:

Я без слёз не могу
тебя видеть , весна .
Вот стою на лугу,
да и плачу навзрыд.
А ты ходишь кругом,
зеленея, шурша ...
Ах, откуда она,
эта жгучая грусть!

В. Набоков, „Я без слёз не могу…”, 1920

В этом стихотворении наблюдается противопоставление лирического героя и окружающего мира, реализующееся одновременно и при помощи лексических значений глагольных форм, и за счёт их грамматической оформленности. Значительную роль при этом играют деепричастные формы: они акцентируют внимание читателя на контрасте с личными формами глагола. Семантика слов стою и плачу , а также несовершенный вид этих глаголов, указывающий на отсутствие предела действия, создаёт видимость застывшего состояния лирического героя. В то же время образ, созданный при помощи деепричастий, передаёт динамику, движение. Он синкретично совмещает в себе зрительный (зелёный цвет), слуховые (шуршание) и осязательные (движения) ощущения. Именно эта семантика многообразия форм жизни, а также несовершенный вид деепричастий, указывающий на действие в его течении, развитии, призваны отразить процесс возрождения жизни. Тем самым оцепенение лирического героя резко контрастирует со всеобщим оживлением, свойственным этому времени года – весне.

Итак, лексическая многозначность глагола и разнообразие его грамматических форм предопределяют его значительный экспрессивный потенциал, который связан с семантическими и синтаксическими особенностями данной части речи. Грамматическая особенность высказывания именно за счёт глагольных форм получает необходимую многогранность и в то же время точность, гибкость в выражении мысли.

Из всего вышесказанного можно сделать вывод, что реализация экспрессивного потенциала слова может осуществляться двумя путями: и за счёт развития возможностей системы, и за счёт её нарушения. Отклонения от литературно-языковой нормы могут быть вполне оправданы в поэтических текстах, поэтому экспрессивные возможности различных частей речи вызывают обоснованный интерес писателей и стилистов.

ВЫВОДЫ

Язык художественной литературы необычайно богат и разнообразен. Любое слово, каждое речевое средство используется для наилучшего выражения поэтической мысли, для создания таких образов, которые воздействовали бы на чувства и интеллект читателей. Средства выражения экспрессивности в поэтическом тексте – это сложное и многогранное явление, связанное, в первую очередь, с выразительностью речи.

В данном исследовании рассматривается два основных подхода к пониманию экспрессивности: функционально-стилистический и лексико-семантический. Однако более продуктивным является лексико-семантический подход, где экспрессивность описывается в терминах компонентного анализа, который предполагает рассмотрение коннотативных значений.

В работе мы анализируем лексемы, экспрессивный потенциал которых создаётся морфологическими средствами в поэтических текстах. Для создания экспрессивного эффекта с помощью имён существительных, чаще всего используется категория числа, например: родом из чуждых пекл … (Б. Ахмадулина), Её огни, и мраки , и истому ... (А. Ахматова).

Рассматривая средства создания выразительности на базе имён прилагательных, мы анализируем переход относительных и притяжательных прилагательных в качественные. В данном случае ослабляется прямое значение слов и усиливается переносное, метафорическое: деревянный ветер косит мебель … (В. Набоков), Лица становятся каменней … (Б. Пастернак).

Значительной экспрессивностью также обладают относительные и притяжательные прилагательные, употреблённые в краткой форме или в степенях сравнения, что в норме не свойственно их грамматической природе: Если сны паутинны и тонки… (И. Аннесенский).

Реже употребляемым средством создания экспрессивности является класс местоимений, семантика которых приобретает экспрессивный эффект в контексте стихотворения: встречался с тем и тем . .. (Ю. Левитанский), Какой вы теперь не такой ! .. (С.Есенин).

Также, рассматриваемым нами лексико-грамматическим классом, создающим экспрессивный эффект, является глагол и его особые формы – причастие и деепричастие. Часто поэты используют словообразовательные возможности глагольной лексики, создавая в различных контекстах окказиональные образования: солнце изласкало , выцелован раб (В. Маяковский). Значительным экспрессивным эффектом обладает использование автором приёма контрастного употребления деепричастий и однокоренных глагольных форм: Вспыхнет легкая вода, Вспыхнув , гаснет навсегда (К.Бальмонт)

В ходе исследования мы пришли к выводу о том, что создание экспрессивности возможно двумя путями:

– с опорой на возможности грамматической системы и их расширение, что укладывается в грамматические нормы;

– за счёт нарушения или сдвига грамматической системы, что служит для создания яркого экспрессивного эффекта.

Анализ морфологических средств создания экспрессии свидетельствует о разнообразии их использования у разных авторов и о широких возможностях проявления авторской индивидуальности и повышения выразительности в поэтических текстах. Последовательное их выявление позволит нам определить роль оценочной лексики в идиостиле писателя в целом.

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ ИСТОЧНИКОВ

1. Абрамов В. П. Семантические поля русского языка / В. П. Абрамов. – М.: Академия педагогических и социальных наук РФ, Кубанского гос. ун-та, 2003. – 338 с.

2. Акимова, Г.Н. Конструкции экспрессивного синтаксиса в современном русском языке / Г.Н. Акимова // Вопросы языкознания. – 1981. – № 6. – С. 109-120.

3. Альфонсов В. Н. Поэзия Бориса Пастернака / В. Н. Альфонсов. – Л.: Советский писатель, 1990. – 366 с.

4. Ахманова О.С. Словарь лингвистических терминов / О. С. Ахманова. – М.: Едиториал УРСС, 2004. – 576 с.

5. Бабайцева В. В. Система членов предложения в современном русском языке / В. В. Бабайцева. – М.: Просвещение, 1988. – 176 с.

6. Бабенко Л. Г. Лингвистический анализ художественного произведения / Л. Г. Бабенко. – Е.: Издательство Уральского ун-та, 2000. – 215 с.

7. Барлас Л. Г. О категории выразительности и изобразительных средств языка / Л. Г. Барлас // Русский язык в школе. – 1989. – № 1. – С. 75-80.

8. Башкова JI. P. Ключевые элементы в поэтическом тексте / JI. P. Башкова // Русский язык в школе. – 2008. – № 2. – С. 49-52.

9. Брусенская, Л.А. Количественная экспрессия числовых форм / Л.А. Брусенская // Русский язык в школе. – 1994. – № 1 – С. 76-78.

10. Васильев Л. М „Стилистическое значение”, экспрессивность и эмоциональность как категории семантики: Проблемы функционирования языка и специфики речевых разновидностей / Л. М. Васильев. – Пермь: ПТУ, 1985. – С. 3-8.

11. Виноградов В. В. Избранные труды: Лексикология и лексикография / В. В Виноградов. – М.: Наука, 1977. – 312 с.

12. Виноградов В. В. Лингвистический анализ поэтического текста (Спецкурс по материалам лирики А. С. Пушкина) / Публ., подг. текста и коммент. Н. Л. Васильева // Диалог. Карнавал. Хронотоп. – 2000. – №3-4. – С. 304-355.

13. Виноградов В. В. Очерки по истории русского литературного языка Х I – XIX веков / В. В Виноградов. – М.: Высшая школа, 1982. – 528 с.

14. Виноградова В. Н. Определения в поэтической речи: Поэтическая грамматика / В. Н. Виноградова. – М.: ООО Издательский центр „Азбуковник”, 2006. – С. 328-375.

15. Галкина-Федорук Е.М. Об экспрессивности и эмоциональности в языке / Е.М. Галкина-Федорук // Филологические науки. – 2000. – №2. – С. 48-57.

16. Геруцкий А. А. Введение в языкознание: [учебное пособие] / А. А. Геруцкий. – . – Мн.: ТетраСистемс, 2003. – 288 с.

17. Гин Я. И. Проблемы поэтики грамматических категорий / Я. И. Гин. – М.: МГУ, 1996. – 224 с.

18. Голуб И. Б. Стилистика русского языка / И. Б. Голуб. – М.: Рольф;Айрис-пресс, 1997. – 448 с.

19. Толковый словарь живого великорусского языка В. И. Даля: В 4т. Т.2 / [Рахманова Л. И., Виноградова А. Г.]. – М.: Государственное издательство иностранных и национальных словарей, 1956. – 779 с.

20. Диброва Е. И. Современный русский язык: Теория. Анализ языковых единиц: [учебник] / Диброва Е. И., Касаткин Л. Л., Щеболева И. И. – М.: Академия, 1997. – 416с.

21. Донецких Л. И. Реализация эстетических возможностей имен прилагательных в тексте художественных произведений / Л. И. Донецких. – Кишинев: Штиинца, 1980. – 160 с.

22. Земская Е.А. Современный русский язык: Словообразование / Земская Е.А. – М.: Флинта: Наука, 2008. – 328 с.

23. Каражаев Ю. Д. Возникновение и становление языковой экспрессивности: Проблемы экспрессивной стилистики / Ю. Д. Каражаев. – Р-на-Д: РГПИ, 1992. – С. 14-18.

24. Качаева Л. А. Глагол как изобразительное средство / Л. А. Качаева // Русский язык в школе. – 1975. – № 5. – С. 101-104.

25. Кожина М. Н. О языковой и речевой экспрессии и её экстралингвистическом обосновании: Проблемы экспрессивной стилистики / М. Н. Кожина. – Ростов-на-Дону: РГПИ; 1987. – С. 14-17.

26. Кожина М. Н. Стилистика русского языка: [учебник] / Кожина М. Н., Руснаева Л. Р., Салимовский В. А. – . – М.: Флинта; Наука, 2010. – 464 с.

27. Комарова Н. Ю. Стилистически направленное изучение категории числа существительного в курсе современного русского языка / Н. Ю. Комарова // Русский язык в школе. – 1988. – № 6 – С. 69-72.

28. Кузнецова Э. В. Лексикология русского языка: [учебное пособие для филол. фак. ун-тов] / Э. В. Кузнецова. – М.: Высшая школа, 1989. – 216 с.

29. Лукьянова Н. А. Семантическая структура слова / Н. А. Лукьянова. – Кемерово, 1994. – 328с.

30. Маслова В. А. Лингвистический анализ экспрессивности художественного текста: [учебное пособие для студентов вузов] / В. А. Маслова. – Мн.: Высшая школа, 1997. – 156 с.

31. Николенко Л. В. Лексикология и фразеология современного русского языка / Л. В. Николенко. – М.: Академия, 2005. – 144 с.

32. Розенталь Д. Э. Современный русский язык: [учебник] / Розенталь Д. Э., Теленкова М. А. – М.: Айрис-Пресс, 2002. – 198 с.

33. Толковый словарь русского языка / [Ожегов С. И., Шведова Н. Ю.]. – М.: Азбуковник, 1999. – 945с.

34. Фомина М. И. Современный русский язык. Лексикология. / М. И. Фомина. – М.: Высшая школа, 1990 – 415 с.

35. Харченко В. К. Разграничение оценочности, образности, экспрессии и эмоциональности в семантике слова / В. К. Харченко // Руский язык в школе. – 1976. – №3. – С. 17 – 20.

36. Шаховский В. И. Значение и эмотивная валентность единиц языка и речи / В. И Шаховский // Вопросы языкознания. – 1984. – №6. – С. 97-103.

Другие похожие работы, которые могут вас заинтересовать.вшм>
7435.		ЛИНГВИСТИЧЕСКИЕ ОСОБЕННОСТИ ЯЗЫКОВОЙ ИГРЫ В РЕЧИ СИЛЬНОЙ ЯЗЫКОВОЙ ЛИЧНОСТИ	87.51 KB
	Выявить основные средства и приемы языковой игры, используемые в речи сильной языковой личности; охарактеризовать слабую, усредненную и сильную языковую личность; определить основные критерии и свойства, типы и способы языковой игры; изучить основные функции языковой игры...
9712.		РАЗВИТИЕ ТВОРЧЕСКИХ СПОСОБНОСТЕЙ СТУДЕНТОВ ПЕДКОЛЛЕДЖА СРЕДСТВАМИ СОЗДАНИЯ ВЫСТАВОЧНОГО ПРОСТРАНСТВА (НА ПРИМЕРЕ СОЗДАНИЯ ХУДОЖЕСТВЕННОЙ ВЫСТАВКИ)	75.43 KB
	История современной художественной выставки. Объектом данного исследования являются художественные выставки предмет исследования составляют исторические источники содержащие сведения об их организации. К вопросам организации художественных выставок относятся разработка идеи и структуры выставки; деятельность выставочного комитета или другой структуры отдельной личности занимающейся организационными вопросами; получение покровительства увжаемых и известных oсоб; подбор участников выставки; подбор экспонатов; реставрация экспонатов...
20856.		Речевые тактики дискредитации в текстах СМИ	1.19 MB
	Востребованность газет обусловлена тем что они считаются традиционной областью существования политического языка а также делового языка эффектное использование которых повышает действенность борьбы за власть. Актуальность данной работы объясняется тем что речевые тактики дискредитации в СМИ широко распространены в современном политическом и деловом мирах но они являются недостаточно изученными. Применительно к политике дискредитация относится к личным нападкам на общественного деятеля предназначенным для того чтобы подорвать доверие...
12444.		АНГЛО-АМЕРИКАНИЗМЫ В КОРЕЙСКИХ ПУБЛИЦИСТИЧЕСКИХ ТЕКСТАХ	46.32 KB
	рассматриваются теоретические аспекты заимствований, в частности, англо-американизмов, история их возникновения, а также причины заимствований в корейский язык, посвящена особенностям публицистических текстов и особенностям перевода англо-американизмов в них.
8331.		Интегрированные пакеты программ. Пакет офисных программ Microsoft Office 2003, 2007 и 2010. Средства автоматизации разработки документов в MSWord. Инструменты для создания комплексных документов. Вопросы компьютерной безопасности: вирусы и меры борьбы с н	26.36 KB
	В состав комплектов Microsoft Office 2003 2010 входят приложения общего назначения: текстовый процессор MS Word; табличный процессор электронные таблицы MS Excel; система управления базами данных MS ccess; средство для подготовки презентаций MS PowerPoint; средство организации групповой работы MS Outlook. По сравнению с предыдущими версиями в нём как и в других приложениях общего назначения пакета MS Office добавлены следующие новые возможности: новый более привлекательный интерфейс; использование в окнах приложений...
3189.		Морфологические нормы русского языка	14.64 KB
	Морфологические нормы русского языка Понятие о морфологических нормах. Морфологические нормы имен существительных. Морфологические нормы имен прилагательных. Морфологические нормы имен числительных.
5723.		Морфологические адаптации растений к перекрестному опылению	146.52 KB
	В классических работах по экологии опыления различают два понятия: автогамию или самоопыление при котором на рыльце попадает пыльца того же цветка Если цветки находятся на одном растении опыление называют гейтеногамией если на разных – ксеногамией. 1 она происходит перед цветением хотя у нее развиваются хазмогамные цветки с внешними атрибутами для привлечения опылителей. Крайнюю степень такой редукции представляют клейстогамные цветки. 3 примерно через месяц после цветения когда в их завязях уже развиваются семена появляются мелкие...
3283.		Некроз. Морфологические проявления различных видов некроза	6.17 KB
	Изучить морфологические проявления различных видов некроза микроскопические критерии процесса время появления морфологически уловимых изменений в мертвой ткани причины. исходы некроза. Детально изучить такие клинико-анатомические формы некроза как инфаркт гангрена усвоить четкие определения этих терминов; разобрать причины и условия возникновения инфарктов в органах; значение этой патологии в...
20115.		Состояние языковой способности у детей с ОНР	25.81 KB
	Нарушение речи – достаточно распространенное явление не только среди детей, но и среди взрослых. Причины возникновения этих нарушений и их виды весьма разнообразны. Наиболее сложными из них являются органические нарушения, в частности, общее недоразвитие речи, осложненное стертой формой дизартрии. У таких детей присутствуют не только в той или иной степени нарушения звукопроизношения, лексики, грамматики, фонематических процессов, но и мелодико-интонационные расстройства, обусловленные парезами мышц языка
1337.		Витгенштейн о философии как о “языковой игре”	29.05 KB
	Философия языка в широком понимании это область философского знания о происхождении и функционировании языка его месте в культуре значении для познания и развития общества и человека. Расширение собственно филологического подхода к языку приводит к пониманию языка как способа выражения смысла. Языковые игры понятие современной философии языка фиксирующее речевые системы коммуникаций организованные по определенным правилам нарушение которых приводит к осуждению в рамках языкового сообщества. Как же возникла..

Управление делами президента (УДП) признало факт срыва сроков масштабного строительства судебного квартала в Санкт-Петербурге с резиденцией Верховного суда (ВС) и Дворцом танцев Бориса Эйфмана. Ведомство за два года не смогло освоить выделенные из бюджета 22 млрд руб. и перекинуло их на 2021 год, когда по планам ВС должен был переехать в Петербург. Пробуксовку обостряет конфликт между структурами УДП, ответственными за крупнейшую стройку: ФГБУ «Управление заказчика объектов в СЗФО» предъявило подрядчику ФГУП РСУ претензию о неустойке почти на 15 млрд руб., что составляет почти половину стоимости всего госконтракта (35,743 млрд руб.).

В минувшую пятницу ФГБУ «Управление заказчика строительства и реконструкции объектов в СЗФО» (УЗС) УДП (заказчик судебного квартала) опубликовало в Единой информационной системе госзакупок данные об изменении и исполнении госконтракта с генподрядчиком - ФГУП «Ремонтно-строительное управление» (РСУ) УДП. 21 сентября обе структуры заключили 13-е по счету дополнительное соглашение к госконтракту, сократив предусмотренное на 2018 год финансирование стройки на 11,6 млрд руб. (с 13,4 млрд до 1,8 млрд руб.). Аналогичным образом, напомним, в 2017 году запланированное освоение 12,9 млрд руб. было сокращено до 330 млн руб. В карточке контракта говорится, что из выделенных на крупнейший кремлевский строительный проект 35,734 млрд руб. профинансировано на данный момент всего 2 млрд руб., включая аванс 1,072 млрд руб. в 2016 году и 330 млн руб. в 2017 году.

Напомним, УДП в 2016 году обязалось построить за четыре года два административных здания (для ВС и судебного департамента), Дворец танцев Бориса Эйфмана, четыре жилых дома на 600 квартир с паркингом для судей и сотрудников аппарата ВС и инженерно-технический блок, начало стройки было запланировано на 2017 год, ввод комплекса в эксплуатацию - на 2020-й. Между тем участок в историческом центре на берегу Невы, рядом со стрелкой Васильевского острова и Петропавловской крепостью, с 2012 года продолжает оставаться гигантским пустырем. По данным ФАИП на 1 сентября, за два года на площадке лишь частично произведена «отрывка пионерских котлованов»: для автостоянки (на 40%) и жилого комплекса (на 70%). При этом в 2018 году на стройке освоено всего 472,9 млн руб.

Тем же дополнительным соглашением заказчик и подрядчик УДП перекинули неосвоенные 22,3 млрд руб. на 2021 год - последний из четырехлетнего цикла стройки. Поскольку речь идет о 62% объема контракта, завершение стройки и, соответственно, переезд Верховного суда произойдут намного позже.

Интригу обостряют впервые опубликованные в ЕИС претензии заказчика к подрядчику судебного квартала. Как выяснилось, еще в декабре 2017 года УЗС потребовало от РСУ заплатить неустойку на сумму 14,66 млрд руб. за 228 дней просрочки работ подготовительного периода стройки и наверстать упущенные сроки. В случае невыполнения требования и. о. директора ФГБУ УЗС Михаил Осипов предупреждал о принятии мер вплоть до расторжения контракта. Эта претензия, однако, удовлетворена не была, следует из сведений об исполнении контракта, однако иск в арбитражный суд заказчик подавать не стал. При этом сразу после предъявления претензии заказчик и подрядчик подписали соглашение об увеличении объема аванса по этому контракту с 3% до 30%: в нем говорилось, что заказчик «вправе» доплатить в 2018 году аванс подрядчику на сумму 9 млрд руб.

Между тем этот аванс перечислен строителям не был и стройка продолжала буксовать, в результате господин Осипов и его начальник - глава управления капстроительства УДП Олег Перлин в конце лета этого года покинули свои посты. Отметим, что подрядчик ФГУП РСУ подчиняется другому - эксплуатационному - управлению УДП, руководство ФГУПа и этого управления не менялось. Новым главой УЗС назначен Дмитрий Королев (ранее руководил инвестиционно-строительной компанией «Родина»). После отставки господина Перлина он 31 августа направил директору РСУ Вячеславу Гостеву повторную претензию. В ней говорится о просрочке отдельных видов работ максимум на 283 дня и предлагается в течение месяца уплатить неустойку уже в 179,9 млн руб. (этот срок истекает на следующей неделе). Новое руководство УЗС также предупреждает подрядчика о необходимости устранить нарушение графика под угрозой расторжения контракта. Впрочем, из документа следует, что заказчик передал подрядчику строительную площадку лишь в июле 2017 года.

Пресс-секретарь УДП Елена Крылова вчера не ответила на звонки и запрос “Ъ”, с чем связано отставание от графика строительства, какие меры в связи с этим принимаются и кто является субподрядчиком стройки. Напомним, в 2017 году ФАС признала незаконными два проведенных УДП тендера по выбору субподрядчиков и потребовала провести его повторно. Но УДП внесло в госконтракт изменения о секретности стройки, что позволяет ведомству не обнародовать конкурсные процедуры по этому контракту. Между тем РСУ лишь формально выступает генподрядчиком практически всех строек УДП: в портфеле этого ФГУПа, по данным «Картотеки.ру» и ЕИС, с 2015 года находится 193 госконтракта на сумму более 50 млрд руб. и 224 договора в рамках закона о закупках госкомпаний на сумму более 10 млрд руб. При этом выручка РСУ в 2017 году составила 5,9 млрд руб., а прибыль всего 373 млн руб.

Глава юрфирмы «Системный ресурс» (специализируется на правовом сопровождении госзакупок) Алексей Ножкин отмечает, что дополнительные соглашения к контракту об изменении условий авансирования не соответствуют закону о госзакупках. Закон не позволяет увеличивать предусмотренную контрактом сумму аванса, но и запрещает заказчику его не выплачивать, поясняет эксперт. Но поскольку работы в 2018 году не были проавансированы, это привело, по его мнению, к их пробуксовке, поскольку ФГУПу, не имеющему оборотных средств, пришлось бы брать кредит. Не исключено, что заказчик и подрядчик не договорились о выборе субподрядчика, которому они готовы доверить эту крупнейшую стройку, отмечает эксперт.

Анна Пушкарская, Санкт-Петербург