Буддизм и современная психология. Существует ли буддийская психология? Буддизм как психологическая система

При всей целостности и убедительности учения Будды из клана шакьев, его не минула участь, которая преследует все универсальные модели мира и нравственные системы: переоценка, ревизия, переосмысление, деструктивная критика, интеллектуальное фантазирование и интерпретации вплоть до потери сущности.

Как рассказывает история, не успел Будда закрыть глаза при переходе в паранирвану и сделать долгий выдох прощания с жизнью на земле, как среди его последователей уже возник раскол. Философ-брамин Субгадра открыто радовался, что, наконец, не стало человека, который постоянно говорил: «Не делай того, не делай другого».

Самые близкие ученики и соратники Будды Кашьяпа (Махакашьяпа, Касиапа) и Ананда, решили для устранения возникших разногласий собрать совет. Первый совет собрался под председательством Махакашьяпы. По преданию, на нем присутствовало пятьсот монахов, и он длился семь месяцев.
Второй совет был собран через сто лет.

Третий совет состоялся за 250 лет до нашей эры, при царе Асоке (Ашоке), который впервые признал буддизм в качестве государственной идеологии Индии.

Есть основание думать, что буддийский канон Трипитака, сохранившиеся до настоящего времени в Цейлоне, совпадает, во всем существенном с основными положениями теории и практики буддизма, которые были приняты на третьем совете.

Буддисты считают, что учение, установленное на первом соборе, совершенно тождественно с учением, принятым на третьем соборе.

Одновременно трудно поверить, что буддийские каноны могли быть написаны тотчас же после смерти Будды, а устная традиция редко обладает точностью передачи знания и опыта. Учитывая, что палийский канон включает около 8 тыс. историй, легенд, проповедей, поучений, афоризмов, а с учетом комментариев на каждый текст более 15 тысяч повествований в прозе и стихах. Весь этот огромный объем информации передавался изустно в течение 500 лет, или 20-30 поколений, т. к. на заучивание всех текстов наизусть у выдающихся монахов уходит от 20 до 25 лет.

Хотя, справедливости ради, следует отметить, в буддизме, в отличие от многих других традиций, существовали особые, и, на мой взгляд, чрезвычайно эффективные методы точного воспроизводства знания.

Из устных методов мы можем напомнить о сангити (совместное монотонное песнопение). Буддийские монахи организовывали специальные собрания, на которых происходило восстановление и корректировка по памяти канонических текстов.

В сангити принимают участие самые знающие и авторитетные члены множества буддийских сообществ. Существовала целая система перекрестных перепроверок точности сохранения каждого слова учения. На соборах, состоявшихся в 1 веке до н. э. ив 5 веке н. э., в проверке текстов принимали участие монахи 6 категорий: знающие древние тексты -поранатхеры; знающие один из разделов Типитаки - бханакатхеры; запомнившие комментарии своих учителей - паббачариятхеры; знатоки комментариев к каноническим текстам - аттхакатхачариятхеры; знатоки комментариев к неканоническим текстам - ачариявадатхеры; знающие сигнальские комментарии - парасамуддаваситхеры.

Традиция Махаяны признает четыре сангити, на которых были утверждены каноны:

1. В Раджагрихе по руководством Махакашьяпы и Ананды (через три месяца после смерти пробужденного), на котором были канонизированы Виная-питака, Сутра-питака и Абхидхарма-питака;
2. В Вайшали (через 100 лет), на котором произошел раскол сангхи;
3. В Паталипутре (через 200 лет), на котором присутствовали 18 ранних школ буддизма и на котором царь Ашока признал истинным учение тхеравадинов;
4. в Кашмире (1-2 вв. н.э.), на котором была канонизирована санскритская редакция трех корзин учения - Трипитаки школы сарвастивадинов.

Тхеравадинская традиция признает шесть сангитов.
В качестве канонических принимаются тексты, принятые тремя первыми вышеупомянутыми сангитами.
Четвертое сангити, согласно тхераваде, состоялось в 29 году до н. э. в. Анурадхапуре и Алувихаре близ Матале (на территории современного Шри-Ланки), где на пальмовых листьях были записаны Типитака на пали и комментарии к ней на сингалийском языке.
Пятое сангити состоялось в 1871 в Мандалае, где монахи записали Типитаку на 729 каменных плитах и над каждой плитой возвели пагоду.
Шестое сангити было посвящено 2500-летию со дня паринирваны Будды и состоялось в нескольких городах Бирмы (1954-1956). На этом сангити были сверены и отредактированы все 54 книги палийской Типитаки (в каждой книге 400-500 страниц печатного текста), а также канонизированы сокращенные тексты переводов Типитаки на бирманский, хинди, английский языки.

Три корзины

Трипитака (типитака) (дословно - «три корзины»), является основным первоисточником и полным сводом священных текстов буддизма на пали.

Санскритская версия типитаки сохранилась в гораздо менее полном объеме и известна главным образом в переводах на китайский и тибетский языки.

Учение Будды передавалось на пракритах, местных диалектах упрощенного санскрита, к которым относится и язык пали.

Пять веков учение Будды существовало, как мы уже указывали выше, в устной традиции.
Типитака состоит из 3 частей: Виная-питака, Сутта-питака, Абхидхамма-питака.

Первая корзина. Виная-питака

Виная-питака (дисциплинарные правила для монахов) включает 3 раздела: Суттавибханга, Кхандхака, Паривара.

Суттавибханга содержит 227 правил поведения для монахов (Патимоккха) и свыше 300 для монахинь.
Раздел Кхандхака состоит из двух подразделов - Махавагга и Чуллавагга.

В Махавагге перечисляются правила вхождения в буддийскую общину, последовательность ритуала упосатхи (исповеди) и чтения Патимоккха, правила монашеской жизни во время дождливого сезона, порядок распределения одежды среди монахов на церемонии катхина, способы наказания, в том числе за ересь.

Чуллавагга содержит перечень проступков перед сангхой, ведущих к исключению из нее, а также условия восстановления в статусе монаха: правила омовения, одевания, пользования предметами обихода; перечисляются типы ересей, степени учености. Здесь же излагается история 1-го собора в Раджагрихе и 2-го - в Вайшали.

Раздел Паривара является катехизисом для монахов, в нем классифицируются дисциплинарные правила.

Вторая корзина. Сутта-питака

Сутта-питака - изречения и проповеди Будды в изложении его любимого ученика Ананды. Поэтому любая сутта начинается со слов: «Так я слышал, однажды...», затем называется место, где произносилась сутта, и нередко перечисляются присутствующие (архаты, цари, Боги и т. д.).

В Сутта-питаке пять разделов (никая) - Дигха (собрание пространных поучений), Мадждхима (собрание средних поучений), Самьютта (собрание связанных поучений), Ангуттара (собрание поучений, большее на один член). Кхуддака (собрание малых сочинений).

Дигха-никая состоит из 34 сутт, разделенных на три раздела (вагга): Силаккхандха, Маха, Патика. В разделе Силаккхандха рассказывается, каким образом выявляются ложные рассуждения о природе бытия и самости; об истинных путях к просветлению; о бесполезности знания Вед и брахманских методов спасения; о вреде демонстрации сверхъестественных способностей; о сущности морали, самадхи, мудрости.

Раздел Маха посвящен главным образом медитации как способу познания; в нем же находится знаменитая сутра Махапариниббана, повествующая о смерти Будды и переходе его в состояние нирваны.

В разделе Патика осуждается аскетизм; излагается история чакравартина (всемирного правителя); обсуждается вопрос о происхождении веры; дается классификация типов людей и нормы поведения для мирянина; излагается учение Будды в понимании его учеником Сарипуттой.

Мадждхима-никая состоит из 152 сутт, разделенных на 15 вагг. В них Будда поучает своих учеников, монахов, мирян, знатных и незнатных, земные и небесные существа, каким образом отличать добрые дела от недостойных, как контролировать свои мысли, слова и поступки; к чему приводит гнев и ненависть; что такое дхарма, невежественное и просветленное сознание; объясняет сущность 5 скандх, дуккхи, татхагаты, бодхисаттвы, нирваны. Несколько сутт посвящены спорам Будды с джайнами, изложению учения Будды в толковании Шарипутры, Пунны, Моггалланы и других его учеников.

Самьютта-никая состоит из 2889 сутр, соединенных в 56 групп (самьютта), которые разделены на 5 вагг: Сагатха, Нидана, Кхандха, Салаятана, Маха.

В разделе Сагатха повествуется о трудностях, которые приходится преодолевать тем, кто становится на восьмеричный путь.

В разделе Нидана объясняется сущность закона зависимого происхождения.

Раздел Кхандха посвящен изложению сущности скандх, составляющих самость человека и способы освобождения от этих скандх, привязывающих личность к «колесу жизни».

Раздел Салаятана объясняет характер функционирования шести органов (глаз, уши, язык, нос, тело, мысль), порождающих желания, и способы преодоления таких желаний, вызывающих неудовлетворенность и страдания.

В разделе Маха описываются последние шаги по восьмеричному пути, ведущие к освобождению, просветлению, нирване.

Ангуттара-никая включает 2308 сутт, разделенных на 11 групп (нипата), каждая нипата делится на вагги, содержащие по 10 или более сутт.

Первая группа - описание единичных явлений: мысль, любовь, добро, Будда, Сарипутра, Махакассапа и др.

Вторая группа содержит рассуждения о парных явлениях: два вида кармы, обученный - необученный, правильный - ложный.

Третья - о тройственных характеристиках ит. д. и т. п.

В 11-й группе излагаются 11 видов счастья, путей, ведущих к нирване и добру; 11 негативных характеристик пастуха и монаха.

Кхуддака-никая состоит из более чем 2200 историй, поучений, афоризмов, разделенных на 15 сборников.

Первый сборник - Кхуддака-патха («Собрание кратких положений») включает три раза повторяемую формулу «Я ищу убежище в Будде, я ищу убежище в дхарме, я ищу убежище в сангхе»; пять повседневных заповедей буддиста: «не убей, не воруй, не лги, не прелюбодействуй, не пей спиртного»; 10 вопросов к послушнику; знаменитую сутту - благословение (мангала); поэму о трех драгоценностях - Будде, дхарме, сангхе; формулы передачи религиозных заслуг (пунья) духам умерших родственников; поэму об истинной дружбе и др.

Следующее сочинение - Дхаммапада, в которой собраны 423 наиболее важных изречения из различных текстов палийского канона. Согласно традиции, Дхаммапада содержит все учение и постигается в первую очередь сердцем, а не разумом. Дхаммапада - настольная книга буддистов.

Удана содержит 80 важных изречений Будды, изложенных в стихах и в прозе.

Ити-вуттака включает 112 сутт, посвященных объяснению сущности гнева, страсти, гордости, похоти и других негативных состояний, которым противопоставляются дружелюбие, милосердие, скромность, справедливость ит. д.

Сутта-нипата, содержащая 71 поучение, описывает эпизоды жизни Будды, его проповеди о преодолении эгоцентризма, жадности, ненависти, заблуждений, ведущих к созданию неблагоприятной кармы. Поучения обращены к монахам, мирянам, королям, божествам. В этих суттах отражена общественная и религиозная жизнь Древней Индии, споры по морально-нравственным вопросам между представителями различных религиозных учений. Имеются сведения о рождении царевича Гаутамы, о его уходе из мирской жизни, о царе Магадхи Бимбисаре, принявшем буддизм, и т. п.

Вимана-ваттху и Пета-ваттху посвящены описанию 11 уровней существования камалоки.
Вимана-ваттху, содержащая 85 поэм, рассказывает о том, как происходит накопление религиозных заслуг, улучшающих карму, что ведет к возрождению на верхних небесных уровнях. Затем описывается жизнь на небесных уровнях существования.

Пета-ваттху, включающая 51 поэму, повествует о жизни на низших уровнях, где существа лишены разума и страдают до тех пор, пока не иссякнет негативное действие кармы.

Затем следуют два собрания сутт: Тхера-гатха и Тхери-гатха, воспевающие подвиг монахов и монахинь, отказавшихся от мирской суеты ради достижения просветления.

Тхера-гатха содержит 264 поэмы, Тхери-гатха - 73 поэмы. Назначение этих поэм - вдохновить мирян на религиозные подвиги.

«Джатака» - рассказы о 550 жизнях царевича Гаутамы, предшествующих его последнему рождению на земле. По существу, это собрание сказок и легенд различных народов Азии, положительный герой которых отождествляется с бодхисатвой, т. е. Буддой в прошлых воплощениях.
Ниддеса - сборник комментариев на некоторые разделы Сутта-нипаты, приписываемые ученику Будды Сарипутте.

В суттах Патисамбхидамагга анализируются различные концепции, касающиеся знания, морали, медитации и т. д.

Ападана - стихотворные рассказы о различных перерождениях известных монахов и монахинь.
Буддхаванса - поэтическое изложение жизни 24 будд, которые пред-шествовали Будде Шакьямуни. Традиция приписывает их самому Будде. Они связаны общей фабулой жизни Будды: от его предшествующей жизни при будде Дипанкара, жизни на небе тушита до просветления под деревом бодхи.

Чария-питака (последнее собрание Кхуддака-никаи) содержит 35 историй из Джатаки. Эти истории в стихах иллюстрируют 7 из 10 совершенств Будды.

Третья корзина. Абхидхамма-питака

Абхидхамма-питака (букв. «корзина, содержащая буддийскую доктрину») состоит из 7 трактатов, в которых систематизированы все положения учения, изложенного в Сутта-питаке.

Первый трактат Дхаммасангани содержит классификацию элементов бытия (дхамм), определяемых как этические факторы, присущие физическому телу, психологическому и умственному состоянию, которые проявляются в процессе медитации.

Вибханга - объяснение природы кхандх и путей их преодоления.
Катхаватту - полемический трактат, содержащий критику 18 ранних школ буддизма и защищающий точку зрения тхеравады.

Пуггала-паньнятти - анализ личностей, подверженных вожделениям, ненависти и заблуждениям, и их классификация.

Дхатукатха объясняет расположение дхарм, зависимых от скандх и 6 органов чувств (аятана).
Ямака устанавливает бинарные группы и анализирует соответствующие дхаммы с точки зрения возможности или невозможности атрибутирования им того или иного свойства.

Паттхана содержит обсуждение закона зависимого происхождения.

Таким образом, мы чрезвычайно конспективно, не вникая в содержание, описали тот канон буддизма, который является не только скрижалью закона и нравственности этого вне сомнения великого учения, но и одновременно, космологией, философией и психологией.

Вне сомнения, любой элемент буддизма мы можем интерпретировать на современном психологическом языке, анализируя культурный и личностный контекст феноменов, начиная от скандх и заканчивая вселенским буддой Махавайрочаной.

Но эта логика привела бы нас, с одной стороны, к дурной бесконечности словотворчества по поводу буддийской тематики, с другой, к воспроизводству тех смысловых пространств, которых в буддизме не существовало, и, которые так то не касаются буддизма, а больше способа нашего мышления, опредмечивающего различные аспекты буддийского канона.

С третьей стороны, в основном канон Трипитака представляет из себя совокупность текстов о том, что думали ученики по поводу проповедей Будды или как они представляли личность Будды. Часто - как представляла вереница монахов тексты, которые выражали понимание множества выдающихся учеников учения Будды разного поколения.

То есть, мы будем сталкиваться с текстами, которые являются продуктом множества рефлексий, пониманий понимания буддийского учения.

По этой причине, мы обязаны предельно сузить предмет наших рассуждений до прямых проповедей, которые по традиции принадлежат Будде. Тем более - именно ему и принадлежит истинный буддизм. Одновременно с этим, мы будем рассматривать из буддийского учения только те категории, которые непосредственно касаются предмета психологии если не как науки, то, как способа теоретического и практического мышления.

В содержательном отношении нам всего ближе «простой» буддизм Тхеравады. Само название с пали переводится как «проповедующие со слов старейшин». Если перевести это словосочетание на близкое по содержанию в христианской традиции, то это будет «проповедующие со слов апостолов». Напомним, что только им приписывалось знание буддизма самим пробужденным Буддой. Перед смертью им, 12 старейшинам, апостолам нового учения, он и делегировал прямую передачу учения.

Это самая древняя из 18 школ, сохранившая в своей традиции наиболее близкие к первоисточнику элементы учения Будды.

Мы достаточно хорошо представляем, что согласно палийскому канону, тхеравада возникла в результате великого раскола сангхи около 350 до н. э. Но на наш взгляд, тхеравада возникла еще при жизни Будды. Она сопровождала его в осмыслении тех проповедей, которые читал Будда своим

ближайшим ученикам. В некотором смысле тхеравада - первый уровень и первый отклик понимания буддизма в ближайшем социальном окружении.

Именно поэтому в этой традиции Будда представляется реальной личностью, наделенной как слабыми, так и сильными, а в иной момент и сверхчеловеческими, качествами.

Будда призывал воздерживаться от всех видов зла, накапливать в себе лишь добро и очищать свои мысли от пагубных желаний. В тхераваде есть понимание провозглашенных Буддой 4 благородных истин, восьмеричного благородного пути и закона зависимого происхождения.

Все жизненные явления в тхераваде объясняются опосредованно, через взаимосвязь прошлых и будущих поступков, кармы и випаки, а мирские феномены понимаются как субъекты трех категорий: анитья, дукха и анатман (Трилакшана).

В классическом буддизме тхеравады випакой садханы является возможность стать Буддой в этом рождении в этом теле. Возможность достижения человеком состояния будды в этой жизни обосновывалась примером самого татхагаты и положением, что в каждом существе наличествует «естество» будды.

В таком случае, вроде бы, зачем изучать психологию буддизма, если намного эффективнее просто вступить в сангхю (санскр. - «общество»), буддийскую общину.

Становясь монахом (биккху, бхикшу) или монахиней (биккхуни, бхигшуни) каждый из моих читателей может проявить свою «буддовость» без всякой психологии, просто живя по единым правилам Виная-питаки.

Но тут возникает сразу несколько проблем.

Во-первых, буддийский монашеский путь для женщин или невозможен, или труден. Женских буддийских общин очень мало. Даже в Шри-Ланке, где около 7000 монастырей, женских всего 20. А если совсем честно, за три недели жизни в Шри-Ланке, автор этой книги не встретил ни одной монахини буддистки.

Во-вторых, современному человеку трудно стать биккху, нищенствующим монахом в изначальном понимании монаха в традиции буддизма и жить на подаяния мирян. Ассоциации, которые возникают, не самые перспективные и радужные. Современный человек видит и знаком с нищенствующими, но они относятся к социальному дну. И, самое главное, если даже мужчине одеть желтые или оранжевые одеяния, а женщине белые одежды, картина не меняет своего основного содержания, а только становится более театральной и бутафорской.

В-третьих, если даже стать монахом бикху в монастыре и не связываться с подаяниями, при посвящении в монахи ты обязан соблюдать 227 правил, изложенных в Пратимокше.

Эти предписания разделяются на 7 групп.

1. Первая группа - это наиболее тяжелые проступки (их 4), за которые монах должен быть немедленно изгнан из сангхьи: любое занятие сексом, воровство, обдуманное убийство человека, ложное утверждение монаха о том, что он наделен сверхъестественными способностями.
2. Вторая группа - это 13 тяжелых проступков, за которые провинившийся должен нести покаяние перед общиной, в их числе - соприкосновение с женщиной в сладострастных целях, оскорбление женщины непристойными словами, разговор с женщиной на сексуальные темы, сводничество.
3. Третья группа - серьезные проступки, связанные имуществом (их 32).
4. Четвертая группа - проступки, требующие искупления (их 92).
5. Пятая группа - проступки, требующие покаяния.
6. Шестая группа - проступки во время обучения, ведущие к ложным делам: (их 75).
7. Седьмая группа - проступки, связанные с ложью.

Если соблюдать все 227 правил Пратимокши, то для европейского человека это означает не жить, ибо в основном он только тем и занимается,

что нарушает эти правила, а для многих людей эти нарушения являются или целью, или смыслом жизни.
Вне сомнения, гений буддийского монашеского пути в доступности. Любой человек земли может стать буддистом.

Но уже становление послушником предполагает соблюдение 10 предписаний-запретов: 1) не убивать, 2) не воровать, 3) не прелюбодействовать, 4) не лгать, 5) не употреблять спиртного, 6) не есть после полудня, 7) не танцевать, не петь, не посещать зрелищ, 8) не носить украшений, не употреблять парфюмерии и косметики, 9) не пользоваться высокими и роскошными сиденьями, 10) не брать золота и серебра, изучать дхарму и Виная-питаку и готовиться к высшему посвящению (упасампада -посвящения в монахи). Как наверно вы уже помните, послушничество для иноверцев по наказу Будды продолжается не менее 4 месяцев.

Вне сомнения, посвящение в монахи весьма демократично и просто даже для среднего европейца.
При посвящении нужно трижды произносить несколько общеизвестных формул типа «я ищу убежища в Будде, я ищу убежища в дхарме, я ищу убежища в сангхье.»

Также у человека, который посвящается в монахи, всегда спрашивают, не болен ли он проказой, чесоткой, не имеет ли фурункулов, астмы, не страдает ли эпилепсией, является ли он человеком, мужчиной, свободен ли, не имеет ли долгов, освобожден ли от военной службы, имеет ли согласие родителей, исполнилось ли ему 20 лет, есть ли у него котелок для подаяний и комплект монашеского одеяния, как его имя и, наконец, как имя его наставника.

Как видно из процедуры, основная масса европейцев и россиян, вполне смогли бы стать буддийскими монахами.

Но монашеская жизнь это особый уклад жизни, который слабо ассоциируется с привычными мирскими чувствами, отношениями, поведением светского человека.

Распорядок дня буддийской общины обусловлен правилами Виная-питаки: подъем с восходом Солнца, отход ко сну с наступлением темноты. Принимать еду можно только в первой половине дня; обычно монахи едят дважды: ранним утром ис 11 до 12 часов дня.

Все свободное время монахи должны учиться, читать священные тексты, заниматься буддийскими психотехниками, которые разнятся в разных монастырях и школах. Помимо этого монахи принимают участие в многочисленных церемониях, беседуют с верующими, в некоторых монастырях выполняют хозяйственные работы.

Думаю, что многим не понравится логика продвижения по службе в духовной иерархии.
Монахи изучают санскрит и пали и запоминают дословно священные тексты. Монах старается запомнить как можно больше текстов, т. к. степень его знания и компетентность в учении Будды определяются суммой выученных текстов и комментариев к ним.

То, что очень критикуется в современных педагогических системах, автоматическое запоминание или «зубрилка», в буддийской традиции является приоритетным.

Прилежный монах после 10 лет пребывания в сангхье и приобретения определенной суммы знаний получает соответствующую степень, которая в разных странах буддийского мира имеет разные названия. Еще через 10 лет обучения им присваивается следующая степень.

В соответствии с традицией монахи не имеют право участвовать в социальной, экономической и политической жизни общества.

Эта установка является ведущей уже в течение более 2500 лет. В отличие от других религиозных систем, где власть и религия, политики и духовенство часто интегрированы в единое целое, а иногда духовная власть является более решающей и могущественной (вспомним христианское средневековье), в буддизме основной долг монаха - это духовная жизнь и практика.

И, на мой взгляд, это совершенно справедливо, т.к. парамита (санскр. «переправа», «средство спасения»), совершенно невозможно в реальной социальной жизни. Достижение состояния архата предполагает восхождения по многим ступеням совершенства. Это 10 элементов парамиты: милостыня (дана), обеты (шила), терпение (кшанти), старание (вирья), медитация (дхьяна), мудрость (праджня), помощь другим (упая), глубокое желание давать просветление другим (пранидхана), совершенствование десяти сил (бала), применение трансцендентного знания (джняна).

Таким образом, изучение буддизма традиционными методами погружения в социокультурную среду (сангхью), или невозможно в силу организационных трудностей (особенно для женщин), или с проблемами выполнения монастырских предписаний, в том числе и в укладе жизни. Особенно сложны когнитивные, мотивационные трудности.

Непонятность смысла изучения пали и санскрита, когда уже все переведено на мировые языки, непонятность цели запоминания огромного количества текстов, когда существуют множество других способов фиксации и передачи знания, делают монастырское служение во многом абсурдным.

И, самое тяжелое в этом смысле, это необходимость полностью закласть Эго, свою уникальную личность и жизнь с привычными способами адаптации и самореализации, полностью ограничить свою личность 227 правилами, ради достаточно эфемерного состояния самадхи или нирваны.

Вся эта ситуация нам предлагает другой выбор.

К сожалению, в силу множества определенных и важных обстоятельств современный человек не может воспользоваться стратегией «слабого Эго». Стратегия «слабого Эго» - «отдаться» традиции, делегировать свою волю, способ мышления, свободу, выбор, ценности, экзистенциональные смыслы на предусмотрение традиции.

В этой стратегии для приобретения понимания необходимо лечь в лоно традиции и полностью себя обречь, отдаться традиции:

• чтобы возникли смыслы, интроецированные из традиции,
• чтобы воспользоваться ценностями и картиной мира традиции,
• чтобы, в конце концов, обрести силу через сопричастность к общине.

Если мы не готовы отдать свою волю, осознание и уникальный способ.

чувствования, понимания реальности и взаимодействия с жизнью прокрустово ложу традиции, то мы должны принять другой выбор.

Выбор по-своему понимать традицию и жить в ней со своим осмыслением, но из своей силы, из своих решений и представлений.

В этой ситуации, не одевая белые или желтые одежды, мы позволяем себе понимать буддизм, так же, как своим умом понимали Нагарджуна, Ананда, Махакашьяпа, Падмасампхава, Асанга, Бодхидхарма или современный Далай-лама - из точки критической и самостоятельной рефлексии:
- Что думал Будда, когда говорил...
Таким образом, мы в дальнейшем будем исходить из того, что нам дана свобода мыслить буддизм и текст, который будет излагаться далее, должен раскрывать это мышление с опорой на современный уровень развития психологии.

И, в конце концов, на мой взгляд, вся история буддизма и весь современный буддизм - это попытка понять, о чем же говорил Будда. И еще нам хочется понять, о чем молчал Пробужденный. Почему молчал.

С самого начала стоит признать, что такой вещи, как буддийская психология, на самом деле не существует. На Западе мы можем говорить о буддийской этике, буддийской философии, буддийской логике, буддийской эпистемологии и так далее, но учение буддизма в целом – полностью целостная традиция. Она, так сказать, едина и неделима: возьмите любой ее аспект, и автоматически из него последуют все остальные. Опасность выделения той или иной области изучения заключается в том, что при этом мы склонны упускать ее связи с другими вопросами или даже тем вопросом, из которого она изначально возникла, – и это на самом деле происходило по временам в истории того, что я называю буддийской философией.

В то же самое время, конечно, этот термин нельзя совсем отмести, если мы просто пользуемся им в отношении к учениям буддизма о природе и функционировании ума, особенно потому, что это влияет на нашу духовную жизнь в целом и медитацию в частности. Буддийская психология – не просто описательная наука, у нее нет иной цели, кроме как использования на практике. А ее практическая польза заключается в том, чтобы дать нам возможность понять, что происходит в нашем собственном уме, провести различия между полезными и ценными событиями ума и негативными или вредными, между подлинным видением и субъективными взглядами. Она начинается с ключевой мысли: мы играем роль в создании мира, в котором обнаруживаем себя, и единственный действенный путь улучшить нашу ситуацию – принять ответственность за нее, то есть принять ответственность за состояния собственного ума.

Согласно буддизму, наши трудности берут начало в нашем неведении. Неведение (на санскрите авидья) традиционно уподобляется опьянению, в то время как волевые акты (самскары), которые возникают из неведения, сравниваются с поступками, сделанными в состоянии опьянения. Подобное понимание условий, в которых пребывает человек, может показаться слишком мрачным, но это не более чем здравый вывод. Иногда мы не осознаем, какой вред причиняем, только потому, что не знаем, что мы делаем. Мы запускаем какие-то процессы, что-то говорим, вступаем в контакт с людьми и в результате этого неизбежно создаем проблемы. Хотя иногда мы и осознаем, что наша жизнь в большей или меньшей мере состоит из проблем, которые мы создаем подобным образом, слишком часто мы даже не видим в этом проблемы – и это само по себе проблема.

Конечно, вопрос не в том, чтобы обезопасить себя, откладывая любые действия до обретения Просветления: чтобы жить, мы должны действовать, и, следовательно, нам придется делать ошибки. Но если мы понимаем, что делаем, мы можем разрушить реактивные модели, которые заставляют нас снова и снова создавать одни и те же проблемы. И способ разрушить эти реактивные модели, которые приносят нам так много страданий, заключается в том, чтобы установить иные модели мышления, чувствования и поведения.

Видя свои затруднения ясно, зная, с чего начать, человек может воспринимать стоящий перед ним выбор, который дает ему определенную степень свободы. Это не абсолютная свобода – отправную точку мы не выбираем, – но мы свободны выбирать, что нам делать с данной ситуацией. То, где мы находимся, менее важно, чем то, знаем мы это или нет. Свобода возникает из знания себя и знания возможностей выхода за пределы текущей ситуации.

Однако эта свобода имеет прямо противоположные последствия. Ум – это не вещь, это, как выражает Гюнтер в своем предисловии к переводу книги «Ум в буддийской психологии», не «статическое целое, чистое состояние или функция сознания» . Он состоит исключительно из своей деятельности. Следовательно, он постоянно меняется, постоянно движется. Но он может двигаться либо творчески, либо реактивно. Каждое мгновение ум сталкивается с выбором: повторять ли старые модели и ходить по кругу или переделывать модель и создавать более позитивные условия для духовного роста. Каждое мгновение существует возможность двигаться вперед, как и возможность просто ходить по кругу и, следовательно, на самом деле никуда не двигаться. Мы вольны развивать нашу осознанность на духовном пути, искать решения, и мы также вольны снова впадать в неосознанность и переставать задавать вопросы. Более того, состояния ума не могут быть отделены друг от друга. Болезненные и вредоносные состояния ума нельзя поместить под замок, пока мы развиваем осознанность, радость и доброту. Каждое мгновение мы или побуждаем к развитию позитивные состояния ума, или усиливаем негативные.

Если человек прилагает усилия для развития в положительном направлении, его жизнь обретает более серьезный смысл, поскольку человек принимает за нее ответственность. Человек уясняет себе практически необходимость определенного образа жизни. Вот что значит следовать буддийскому пути.

Буддизм преподносится как путь или тропа, но это лишь образ. Путь – это символ того факта, что мы можем измениться, можем развиваться. Если мы знаем, кем являемся сейчас и кем станем, мы можем начать предпринимать шаги к осуществлению этого перехода. У нас есть способности, есть свобода воспринимать наши подлинные интересы и воплощать их в жизнь.

Согласно палийскому выражению, мы развиваем путь . Он – не что-то внешнее, что-то объективное. Мы сами – путь. Если мы думаем о пути как о чем-то внешнем, подобно дороге или тропе, мы можем привязаться к бесполезной идее о том, какого рода духовная дисциплина нам нужна, чтобы следовать ему. Мы не следуем буддийскому пути в том смысле, что нас словно ведут по нему, как овец, а мы пытаемся сойти с тропинки и пожевать колючку или цветок на обочине.

Конечно, есть объективный критерий развития, который следует принимать в расчет и действовать согласно ему, но сам путь не где-то снаружи, он внутри. Вопрос не в том, чтобы принуждать себя следовать определенному пути или идти в определенном направлении. Путь просто представляет собой индивидуальное решение собственных проблем. Если вы знаете и понимаете себя настоящего, это отправная точка для вашего собственного развития. Путь – это вы в процессе организации ваших состояний ума таким образом, чтобы рост и развитие происходили в позитивном направлении.

Эти распознавание и организация состояний ума стали главной заботой многих поколений буддийских ученых. То, что стало известно как Абхидхарма, вобрало в себя лучшие усилия некоторых из самых утонченных умов в буддийской истории на протяжении более чем тысячи лет. Хотя в некоторых отношениях в ней присутствовало вырождение в схоластику, усердие, с которым эти ученые относились к своей огромной задаче, было во многом связано с их преданностью духовному пути. Их желание понять ум и состояния ума брало начало в преданности следованию учению Будды. «непричинение зла, достижение добра, очищение своего ума» , – такова была их отправная точка.

Но что такое ум? Как его понимать? Именно это они пытались выяснить на протяжении столетий. Они не просто думали о том, что на Западе мы бы назвали психологическим здоровьем: они вдохновлялись видением Будды – бесконечным, запредельным потенциалом человеческого ума. Абхидхарму можно описать как всеохватную науку об уме, хотя на самом деле невозможно говорить об уме как о любом другом предмете исследования, потому что в каком-то смысле изучающий ум не может быть одновременно объектом изучения. Исследуя Абхидхарму, мы должны постоянно учитывать это, если хотим извлечь из нее практическую пользу. Верно, что буддизм обращается к наблюдению, чтобы установить истинность своего видения природы вещей, но этот метод наблюдения не похож на лабораторный эксперимент, он всегда остается личным. В случае буддийской психологии он заключается в интроспекции, наблюдении за собой – видении того, как ты сам реагируешь на те или иные вещи, к примеру.

Поэтому, хотя в каком-то смысле абхидхармики и были буддийскими психологами, говоря о буддийской психологии, мы должны остерегаться ограничений нашего представления о буддизме. Эта опасность реальна по той простой причине, что английский язык, отражающий ограничения западных представлений об уме в целом, не обладает словами для понимания или описания высших состояний сознания (в терминах санскрита – дхьян). Сознательное состояние ума, в котором нет восприятия внешних вещей, не действуют чувства, нет активности ума в обычном смысле, просто не признается. Следовательно, такие состояния ума не включаются в определение термина «психика» или «ум», и это значит, что, если мы говорим о буддизме как о методе психологического развития, это автоматически предполагает, что в развитии ума отсутствуют дхьяны.

Области переживания, выходящие за пределы понятия, которое обычно охватывает «психологическое», и превосходящие его, могут обозначаться термином «духовное». Таким образом, под «духовной жизнью» понимается жизнь, направленная на создание искусных состояний ума (особенно в том смысле, в котором они представлены дхьянами) для обретения основы опыта Просветления.

Нам также нужно найти способ указать на различие между состояниями ума, которые достигаются временно, и теми, достижение которых составляет устойчивое изменение. Духовные состояния ума не обязательно постоянны: совершенно ясно, что можно ощутить себя «духовным» на мгновение, а уже через мгновение – далеким от духовности. Однако возможно достичь длительных позитивных и утонченных состояний ума. В какой-то момент человек обретает такое устойчивое и глубокое проникновение в природу реальности, что ему гарантировано непрерывное продвижение к Просветлению. В буддизме это традиционно известно как Вхождение в Поток, опыт, который можно описать как запредельный. Следовательно, у нас есть три термина – психологическое, духовное и запредельное, – чтобы описать различные этапы развития сознания. Хотя слово «психологический» относится к уму или психике, и хотя именно человеческий ум в некотором роде переживает дхьяну и запредельное Проникновение, было бы ограничением и даже ошибкой сводить буддизм к методу психологического роста.

Помимо осторожного отношения к использованию термина «психологический», мы также должны с осторожностью относиться к слову «ум», которое в контексте западной теистической и даже посттеистической традиции ограничено в том смысле, что существует различие между человеческим умом и «умом Бога». Тем не менее, согласно учениям Будды, нет пределов человеческому уму, и нет ничего – по крайней мере, потенциально – за его пределами; это имеет глубокое, в буквальном смысле невообразимое значение. Для буддиста выражение «чисто человеческое» не имеет смысла, как и представление о том, что нужно верить в откровение на том основании, что оно проистекает из измерения, запредельного человеческому уму.

Чтобы начать исследование природы ума в буддийской психологии, нам нужно напомнить себе, что ум и события ума – это понятия, понятия, которые могут стать основой для постижения реальности, к которой они отсылают. По сути, понятия возникают двумя способами. Во-первых, можно предположить существование вещи, которая получает наименование, на основе идеи или теории (это «понятие путем постулирования»). Это отправная точка для многих западных философов, хотя некоторые – к примеру, Юм – так сказать, приходят к понятиям скорее вторым методом, который заключается в непосредственном наименовании чувственного опыта («понятие по интуиции») . Понятие ума в буддийской психологии относится к этой, второй категории. Оно выводится не путем дедукции из абстрактных идей или общих принципов, а путем индукции, из действительного опыта. Таким образом, это не метафизический принцип (Ум с большой буквы, как в выражении «Ум превыше Материи»); не замещает он и индивидуальное эго, воспринимаемое как нечто отличное от событий ума, которое оно «переживает». В буддизме «ум» воспринимается так же, как, к примеру, мы воспринимаем дерево. Подобно тому, как мы ощущаем собрание сенсорных данных – ствол, ветви, листья – и называем их деревом, так мы и ощущаем и разнообразные события ума и называем их «умом». И точно так же, как не существует значения слова «дерево» за пределами того, что мы можем ощутить лично, так не существует и значения, нет оттенков у термина «ум» за пределами тех, что мы можем воспринять сами.

Поскольку ум в буддизме имеет отношение к тому, что ощущается посредством прямого восприятия, каждое утверждение в этой книге можно проверить на личном опыте, при условии, что мы готовы честно исследовать наш опыт. Внутренний покой, ясность и проникновение, которые можно развивать посредством практики медитации, не просто помогают в этом процессе исследования, но абсолютно необходимы для него. С буддийской точки зрения пытаться философствовать или даже думать ясно без устранения негативных состояний ума – сомнительное предприятие. Какие бы попытки мы ни предпринимали для того, чтобы прийти к подлинному пониманию реальности, если мы не уделили внимание состоянию ума, в котором мы подходим к вопросу, мы неизбежно будем рассматривать вещи в рамках нашего собственного цепляния, ненависти, страха и заблуждений. Следовательно, в буддизме невозможна философия без медитации. Нужно подняться над ограниченным личным или индивидуальным пониманием, по крайней мере, до некоторой степени, и быть относительно свободным от негативных состояний ума, чтобы увидеть истину.

У этой книги две цели: представить картину ума и событий ума, на которой веками сосредотачивалась ученость Абхидхармы, и послужить практическим пособием по событиям ума для практикующих медитацию, которое покажет им, как можно распознавать различные события ума, какие из них нужно искоренять, а какие взращивать для того, чтобы обрести психологическое здоровье, духовные озарения и, в конечном итоге, – запредельное знание.

Первая часть книги по необходимости чисто теоретическая, в ней мы прослеживаем возникновение Абхидхармы и знакомимся с трудом «Ожерелье ясного понимания», к которому остальная часть книги является своего рода комментарием, а затем переходим к рассмотрению понимания ума и событий ума в Абхидхарме. Во второй части мы во всех подробностях рассматриваем сами события ума и в процессе этого формируем картину той духовной жизни, которая необходима нам для обеспечения развития позитивных состояний ума.

Гюнтер Г.В., Кавамура Л. С. (пер.). «Ум в буддийской психологии: перевод «Ожерелья Ясного Понимания» Еше Гьялцена», «Дхарма», Беркли, 1975, с. xvi . Везде, где упоминается имя Гюнтера, следует понимать, что перевод – это труд обоих ученых.

Термин – маггам бхавети. См. Ньянатилока, «Буддийский словарь», «Общество буддийских публикаций», Кэнди, 1988, с. 169, «Продвижение ученика».

БУДДИЙСКАЯ ПСИХОЛОГИЯ

Итак, движущей силой поступков, или кармы, являются вредоносные эмоции – клеши. Что же такое клеши? Поскольку действия главным образом обусловлены ментальным фактором – намерением, который является одним из видов сознания, и поскольку клеши – это тоже виды сознания, в первую очередь необходимо понять буддийскую психологию.

Как я уже говорил, отвечая на вопрос об определении сознания, сознание есть нечто светоносное и познающее. Чтобы разъяснить разнообразные представления о сознании и связанные с ним прозрения, было создано множество классификаций, рассматривающих этот феномен под различными углами зрения. Во-первых, виды сознания делятся на те, что постигают объекты, и те, что их не постигают. Постигающие виды сознания, в свою очередь, делятся на те, что постигают объект явно, и те, что постигают его неявно. В том случае, когда сознание постигает объект явно, ему является видимость данного объекта, тогда как в случае, когда сознание постигает объект неявно, его видимость не является сознанию.

Существует также деление на концептуальное и неконцептуальное сознание . Концептуальное сознание постигает свои объекты посредством мысленных образов, которые в буддийской терминологии называются либо «вербальная общность», либо «концептуальная общность». Неконцептуальное сознание постигает свои объекты напрямую.

Следующие классификации – деление видов сознания на достоверные и недостоверные, а также так называемые семь категорий знания и осознавания : прямое восприятие, умозаключение, последующее познание, верное предположение, сознание явного, но не узнанного объекта, сомнение и ошибочное сознание. Начнем с верного предположения . К примеру, если человек, прослушав достоверную информацию о Четырех Благородных Истинах, начинает думать о них именно так, как его научили, это сознание и является верным предположением. Подобное сознание еще не развилось в то достоверное познание, которое постигает неопровержимость Четырех Благородных Истин, и тем не менее оно безошибочно или надлежащим образом принимает их, как они есть. Верное предположение также имеет свои классификации, которых я касаться не буду.

Следующая из семи категорий знания и осознавания – это сознание явного, но не узнанного объекта . К примеру, если зрительное сознание поглощено каким-нибудь зримым образом, то, даже если в это время сознание слуха услышит звук, он не будет узнан. Это сознание слуха и является в данном случае сознанием явного, но не узнанного объекта. С точки зрения школ Саутрантика и Читтаматра подобные виды сознания имеют место в случае непосредственного чувственного восприятия, непосредственного ментального восприятия и самопознающего сознания. Таким образом, из существующих четырех видов прямого восприятия сознание явного, но не узнанного объекта не может участвовать в непосредственном йогическом восприятии, так оно непременно обнаруживает свои объекты.

Затем идет последующее познание – это сознание, постигающее уже постигнутый объект. В школе Прасангика последующее сознание может относиться к первичному познанию, в то время как в других системах это невозможно, поскольку, например, в школе Читтаматра первичное познание определяется как «неопровержимо познающее впервые», в связи с чем в этой школе последующее познание не может быть первичным . Однако в школе Прасангика термин «первичный» применительно к первичному познанию означает не «новый», а «основной», и поэтому последователи этой школы считают первичное познание сознанием, неопровержимым относительно его основного объекта. Почему же остальные школы интерпретируют первичное познание как неопровержимо познающее впервые ? Дело в том, что эти школы признают самобытие феноменов, и поэтому, когда объект, обозначенный как первичное познание, нужно найти аналитическим путем, необходимо установить его неопровержимость относительно такого самобытия. Тем не менее в школе Прасангика утверждается: когда мы ищем обозначенные объекты аналитическим путем, их невозможно обнаружить, а потому существование феноменов, включая первичное познание, невозможно установить с помощью такого анализа. Поэтому данная школа употребляет термин «первичное познание» в том же значении, в каком он используется во всем мире, ибо самое распространенное толкование этого термина – неопровержимое, или достоверное, познание, но никак не новое неопровержимое познание. Итак, поскольку последующее познание и несколько его разновидностей неопровержимы и достоверны, в школе Прасангика они считаются первичными , или достоверными , видами познания.

Перейдем к следующей категории – ошибочному сознанию , постигающему объект неправильно. У него есть два подвида: концептуальное и неконцептуальное ошибочное сознание. Далее, есть такая категория, как сомнение , являющееся ментальным фактором, которое несколько отклоняется от своего объекта как в одну, так и в другую сторону.

Две последние категории знания и осознавания – это непосредственное восприятие и умозаключение . В школе Саутрантика непосредственным восприятием считается сознание, являющимся объектом которого служит феномен с его специфическими признаками, а умозаключением – то сознание, которое принимает в качестве являющегося объекта общие признаки феномена. Существует несколько вариантов интерпретации этой темы, но нет нужды их разъяснять в рамках нашей лекции.

В сущности, непосредственному восприятию – например, зрительному сознанию, постигающему цветок, – являются все неотъемлемые признаки цветка, но оно не обязательно их узнаёт, или удостоверяет. Непостоянство цветка, а также его составной характер, его ежеминутное разрушение, его зависимость от причин и условий и т.д. являются зрительному сознанию, но оно не обязательно замечает или удостоверяет все эти свойства цветка. Таким образом, непосредственное восприятие «схватывает» объект целиком. Что касается видов концептуального сознания и понятий, то они «схватывают» объекты лишь частично. Скажем, когда концептуальное сознание познает цветок, оно сосредоточивается на одном из его качеств, не обращая внимания на множество других, и таким образом познает цветок ограниченно и неполно. После того как неконцептуальное сознание передало свою информацию об объекте, концептуальное сознание может по очереди рассмотреть все его качества и их отличительные признаки.

Для того чтобы понять, чем отличается неконцептуальное сознание от концептуального, полезно установить различие между объектами этих видов сознания. Следует отличать являющийся объект от объекта действия . Согласно Прасангике, зрительному сознанию, воспринимающему форму, эта форма является одновременно с видимостью ее самобытия. Таким образом, зрительное сознание, постигающее форму, является достоверным познанием, когда рассматривает саму эту форму, а также видимость ее как самосущей, но не является достоверным познанием, когда рассматривает сам факт самобытия этой формы, поскольку на самом деле эта форма лишена самобытия.

С точки зрения ложной видимости самобытия объекта, это зрительное сознание считается ошибочным, однако это не означает, что оно ошибочно во всех отношениях. Там, где дело касается постижения или «схватывания» самой формы, оно безошибочно, а значит, его можно считать достоверным познанием, удостоверяющим форму (ее существование). Следовательно, применительно к различным объектам оно одновременно является ошибочным сознанием и достоверным познанием. Относительно одного и того же объекта сознание не может быть одновременно ошибочным и достоверным, но относительно двух различных объектов одно и то же сознание можно охарактеризовать и как ошибочное сознание, и как достоверное познание: оно ошибочно в отношении являющегося ему объекта, но достоверно относительно удостоверяемого им объекта – то есть объекта действия.

Таково уникальное воззрение школы Прасангика, последователи которой не признают, что явления, даже на относительном уровне, существуют в силу собственных свойств. В другой подшколе Мадхьямики – школе Сватантрика – утверждается, что объект, подлежащий отрицанию с точки зрения пустоты, не предстает перед сознаниями чувств, однако в школе Прасангика объект отрицания, самобытие, является даже чувственным сознаниям. Посему, согласно этой системе, даже достоверное познание может ошибаться в том случае, когда являющийся этому сознанию объект кажется самосущим. Следовательно, все виды сознания, кроме мудрости, непосредственно постигающей пустоту, ошибочны относительно являющихся им объектов.

Но в этом случае можно возразить, что ошибочное сознание не может удостоверять существование таких относительных явлений, как формы. Действительно, наличие истинно установленной формы могло бы удостоверить только сознание, не заблуждающееся относительно видимости самобытия этой формы. Однако, поскольку истинно установленные формы не признаются даже условно, утверждается, что формы ложны – они кажутся истинно установленными, но в действительности это не так, а потому ошибочное сознание вернее удостоверяло бы их ложность. Это положение весьма существенно для постижения воззрения о пустоте. В основе его лежит тот факт, что все виды сознания заведомо ошибочны, за исключением прямого познания пустоты арьей, находящимся в медитации.

Кроме того, сознание устанавливается в силу явления ему объекта, вне зависимости от того, подлинное это явление или ложное. К примеру, самобытие является сознанию, воспринимающему самобытие, и именно благодаря этой видимости данное сознание удостоверяет самобытие. Поскольку эта видимость возникает в сознании, то относительно нее данное сознание достоверно и даже считается непосредственным достоверным познанием. Следовательно, относительно видимости самобытия даже ложное сознание, воспринимающее самобытие, достоверно и считается непосредственным достоверным познанием – оно достоверно просто потому, что ему является самобытие. И тем не менее оно ложно, потому что самобытия никогда не было, нет и не будет.