Бубер м я и ты 1993. Мартин Бубер: Я и ты. Образование. Юношеские годы

Бубер Мартин

Мартин Бубер

* ЧАСТЬ ПЕРВАЯ *

Мир двойствен для человека в силу двойственности его соотнесения с ним.

Соотнесенность человека двойственна в силу двойственности основных слов, которые он может сказать.

Основные слова суть не отдельные слова, но пары слов.

Одно основное слово - это сочетание Я-Ты.

Другое основное слово - это сочетание Я-Оно; причем, не меняя основного слова, на место Оно может встать одно из слов Он и Она.

Таким образом, двойственно также и Я человека.

Ибо Я основного слова Я-Ты отлично от Я основного слова Я-Оно.

Основные слова не выражают нечто такое, что могло бы быть вне их, но, будучи сказанными, они полагают существование.

Основные слова исходят от существа человека.

Когда говорится Ты, говорится и Я сочетания Я-Ты.

Когда говорится Оно, говорится и Я сочетания Я-Оно.

Основное слово Я-Ты может быть сказано только всем существом.

Основное слово Я-Оно никогда не может быть сказано всем существом.

Нет Я самого по себе, есть только Я основного слова Я-Ты и Я основного слова Я-Оно.

Когда человек говорит Я, он подразумевает одно из них. Я, которое он подразумевает, присутствует, когда он говорит Я. И когда он говорит Ты или Оно, присутствует Я одного из основных слов.

Быть Я и говорить Я суть одно. Сказать Я и сказать одно из основных слов суть одно.

Тот, кто говорит основное слово, входит в него и находится в нем.

Жизнь человеческого существа не ограничена областью переходных глаголов. Она не сводится лишь к такой деятельности, которая имеет Нечто своим объектом. Я нечто воспринимаю. Я нечто ощущаю. Я нечто представляю. Я нечто желаю. Я нечто чувствую. Я нечто мыслю. Жизнь человеческого существа не состоит из одного только этого и подобного этому.

Все это и подобное этому составляет царство Оно.

Царство Ты имеет другое основание.

Тот, кто говорит Ты, не обладает никаким Нечто как объектом. Ибо там, где есть Нечто, есть и другое Нечто; каждое Оно граничит с другими Оно; Оно существует лишь в силу того, что граничит с другими. Но когда говорится Ты, нет никакого Нечто. Ты безгранично.

Тот, кто говорит Ты, не обладает никаким Нечто, он не обладает ничем. Но он со-стоит в отношении.

Говорят, что человек, приобретая опыт, узнает мир. Что это означает? Человек движется по поверхности вещей и испытывает их. Он извлекает из них знание об их наличном состоянии, некий опыт. Он узнает, каковы они.

Но не один только опыт позволяет человеку узнать мир.

Ибо, приобретая опыт, человек узнает лишь мир, состоящий из Оно, и Оно, и снова Оно, из Он, и Он, и Она, и Она, и опять Оно.

Приобретая опыт, я узнаю Нечто.

Ничего не изменится, если к "внешнему" опыту присовокупить "внутренний", следуя невечному разделению, что коренится в стремлении рода человеческого лишить тайну смерти ее остроты. Внутренние, как и внешние, вещи среди вещей!

Приобретая опыт, я узнаю нечто.

И ничего не изменится, если к "явному" опыту присовокупить "тайный" в той самонадеянной мудрости, которая знает в вещах их сокрытое, сохраняемое для посвященных, и мастерски орудует ключом. О таинственность без тайны, о накопление сведений! Оно, оно, оно!

Приобретающий опыт не сопричастен миру. Ведь опыт "в нем", а не между ним и миром.

Мир не сопричастен опыту. Он дает узнавать себя, но его это никак не затрагивает, ибо мир ничем не содействует приобретению опыта и с ним ничего не происходит.

Мир как опыт принадлежит основному слову Я-Оно. Основное слово Я-Ты создает мир отношения.

Есть три сферы, в которых строится мир отношения.

Первая: жизнь с природой. Здесь отношение колеблется во мраке, не достигая уровня речи. Творения движутся перед нами, но не могут подойти, и наше Ты, обращенное к ним, застывает на пороге речи.

Вторая: жизнь с людьми. Здесь отношение открыто и оно оформлено в речи. Мы можем давать и принимать Ты.

Третья: жизнь с духовными сущностями. Здесь отношение окутано облаком, но открывает себя, оно не обладает речью, однако порождает ее. Мы неслышим Ты и все же чувствуем, что нас окликнули, мы отвечаем создавая, думая, действуя; всем своим существом мы говорим основное слово, не умея молвить Ты устами.

Как же дерзнули мы включите в мир основного слова то, что лежит за пределами речи?

В каждой сфере, сквозь все становящееся, что ныне и здесь предстает перед нами, наш взгляд ловит край Вечного Ты, в каждом наш слух ловит его веяние, в каждом Ты мы обращаемся к Вечному Ты, в каждой сфере соответствующим образом.

Я смотрю на дерево.

Я могу воспринять его как зрительный образ: непоколебимая колонна, отражающая натиск света, или обильные брызги зеленого на фоне кроткой серебристой голубизны.

Я могу ощутить его как движение: струение соков по сосудам, которые окружают сердцевину, нежно удерживающую и провожающую нетерпеливый бег жизненных токов, корни, вбирающие влагу; дыхание листьев; нескончаемое со-общение с землей и воздухом - и сокровенное его произрастание.

Я могу отнести его к определенному виду деревьев и рассматривать как экземпляр этого вида, исходя из его строения и образа жизни.

Я могу так переусердствовать в мысленном отвлечении от его неповторимости и от безупречности его формы, что увижу в нем лишь выражение закономерностей - законов, в силу которых постоянное противодействие сил неизменно уравновешивается, или же законов, в силу которых связь элементов, входящих в его состав, то возникает, то вновь распадается.

Я могу сделать его бессмертным, лишив жизни, если представлю его в виде числа и стану рассматривать его как чистое численное соотношение.

При этом дерево остается для меня объектом, ему определено место в пространстве и отпущен срок жизни, оно принадлежит к данному виду деревьев и обладает характерными признаками.

Однако по воле и милости может произойти так, что, когда я гляжу на дерево, меня захватывает отношение с ним, и отныне это дерево больше уже не Оно. Сила исключительности завладела мной.

При этом. каким бы ни было мое видение дерева, мне нет нужды отрекаться от него. Ни от чего не должен я отвращать свой взгляд ради того, чтобы узреть, и ничего из того, что я знаю о нем, я не обязан предать забвению. Скорее все: зрительный образ и движение, вид и экземпляр, закон и число присутствует здесь в неразделимом единстве.

Вся совокупность того, что принадлежит дереву, как таковому, - его форма и функционирование, его окраска и химический состав, его общение с элементами и его общение с планетами - все присутствует здесь в единстве целого.

* ЧАСТЬ ПЕРВАЯ *

Мир двойствен для человека в силу двойственности его соотнесения с ним.

Соотнесенность человека двойственна в силу двойственности основных слов, которые он может сказать.

Основные слова суть не отдельные слова, но пары слов.

Одно основное слово - это сочетание Я-Ты.

Другое основное слово - это сочетание Я-Оно; причем, не меняя основного слова, на место Оно может встать одно из слов Он и Она.

Таким образом, двойственно также и Я человека.

Ибо Я основного слова Я-Ты отлично от Я основного слова Я-Оно.

Основные слова не выражают нечто такое, что могло бы быть вне их, но, будучи сказанными, они полагают существование.

Основные слова исходят от существа человека.

Когда говорится Ты, говорится и Я сочетания Я-Ты.

Когда говорится Оно, говорится и Я сочетания Я-Оно.

Основное слово Я-Ты может быть сказано только всем существом.

Основное слово Я-Оно никогда не может быть сказано всем существом.

Нет Я самого по себе, есть только Я основного слова Я-Ты и Я основного слова Я-Оно.

Когда человек говорит Я, он подразумевает одно из них. Я, которое он подразумевает, присутствует, когда он говорит Я. И когда он говорит Ты или Оно, присутствует Я одного из основных слов.

Быть Я и говорить Я суть одно. Сказать Я и сказать одно из основных слов суть одно.

Тот, кто говорит основное слово, входит в него и находится в нем.

Жизнь человеческого существа не ограничена областью переходных глаголов. Она не сводится лишь к такой деятельности, которая имеет Нечто своим объектом. Я нечто воспринимаю. Я нечто ощущаю. Я нечто представляю. Я нечто желаю. Я нечто чувствую. Я нечто мыслю. Жизнь человеческого существа не состоит из одного только этого и подобного этому.

Все это и подобное этому составляет царство Оно.

Царство Ты имеет другое основание.

Тот, кто говорит Ты, не обладает никаким Нечто как объектом. Ибо там, где есть Нечто, есть и другое Нечто; каждое Оно граничит с другими Оно; Оно существует лишь в силу того, что граничит с другими. Но когда говорится Ты, нет никакого Нечто. Ты безгранично.

Тот, кто говорит Ты, не обладает никаким Нечто, он не обладает ничем. Но он со-стоит в отношении.

Говорят, что человек, приобретая опыт, узнает мир. Что это означает? Человек движется по поверхности вещей и испытывает их. Он извлекает из них знание об их наличном состоянии, некий опыт. Он узнает, каковы они.

Но не один только опыт позволяет человеку узнать мир.

Ибо, приобретая опыт, человек узнает лишь мир, состоящий из Оно, и Оно, и снова Оно, из Он, и Он, и Она, и Она, и опять Оно.

Приобретая опыт, я узнаю Нечто.

Ничего не изменится, если к "внешнему" опыту присовокупить "внутренний", следуя невечному разделению, что коренится в стремлении рода человеческого лишить тайну смерти ее остроты. Внутренние, как и внешние, вещи среди вещей!

Приобретая опыт, я узнаю нечто.

И ничего не изменится, если к "явному" опыту присовокупить "тайный" в той самонадеянной мудрости, которая знает в вещах их сокрытое, сохраняемое для посвященных, и мастерски орудует ключом. О таинственность без тайны, о накопление сведений! Оно, оно, оно!

Приобретающий опыт не сопричастен миру. Ведь опыт "в нем", а не между ним и миром.

Мир не сопричастен опыту. Он дает узнавать себя, но его это никак не затрагивает, ибо мир ничем не содействует приобретению опыта и с ним ничего не происходит.

Мир как опыт принадлежит основному слову Я-Оно. Основное слово Я-Ты создает мир отношения.

Есть три сферы, в которых строится мир отношения.

Первая: жизнь с природой. Здесь отношение колеблется во мраке, не достигая уровня речи. Творения движутся перед нами, но не могут подойти, и наше Ты, обращенное к ним, застывает на пороге речи.

Вторая: жизнь с людьми. Здесь отношение открыто и оно оформлено в речи. Мы можем давать и принимать Ты.

Третья: жизнь с духовными сущностями. Здесь отношение окутано облаком, но открывает себя, оно не обладает речью, однако порождает ее. Мы неслышим Ты и все же чувствуем, что нас окликнули, мы отвечаем создавая, думая, действуя; всем своим существом мы говорим основное слово, не умея молвить Ты устами.

Как же дерзнули мы включите в мир основного слова то, что лежит за пределами речи?

В каждой сфере, сквозь все становящееся, что ныне и здесь предстает перед нами, наш взгляд ловит край Вечного Ты, в каждом наш слух ловит его веяние, в каждом Ты мы обращаемся к Вечному Ты, в каждой сфере соответствующим образом.

Я смотрю на дерево.

Я могу воспринять его как зрительный образ: непоколебимая колонна, отражающая натиск света, или обильные брызги зеленого на фоне кроткой серебристой голубизны.

Я могу ощутить его как движение: струение соков по сосудам, которые окружают сердцевину, нежно удерживающую и провожающую нетерпеливый бег жизненных токов, корни, вбирающие влагу; дыхание листьев; нескончаемое со-общение с землей и воздухом - и сокровенное его произрастание.

Я могу отнести его к определенному виду деревьев и рассматривать как экземпляр этого вида, исходя из его строения и образа жизни.

Я могу так переусердствовать в мысленном отвлечении от его неповторимости и от безупречности его формы, что увижу в нем лишь выражение закономерностей - законов, в силу которых постоянное противодействие сил неизменно уравновешивается, или же законов, в силу которых связь элементов, входящих в его состав, то возникает, то вновь распадается.

Я могу сделать его бессмертным, лишив жизни, если представлю его в виде числа и стану рассматривать его как чистое численное соотношение.

При этом дерево остается для меня объектом, ему определено место в пространстве и отпущен срок жизни, оно принадлежит к данному виду деревьев и обладает характерными признаками.

Однако по воле и милости может произойти так, что, когда я гляжу на дерево, меня захватывает отношение с ним, и отныне это дерево больше уже не Оно. Сила исключительности завладела мной.

При этом. каким бы ни было мое видение дерева, мне нет нужды отрекаться от него. Ни от чего не должен я отвращать свой взгляд ради того, чтобы узреть, и ничего из того, что я знаю о нем, я не обязан предать забвению. Скорее все: зрительный образ и движение, вид и экземпляр, закон и число присутствует здесь в неразделимом единстве.

Вся совокупность того, что принадлежит дереву, как таковому, - его форма и функционирование, его окраска и химический состав, его общение с элементами и его общение с планетами - все присутствует здесь в единстве целого.

Дерево - это не впечатление, не игра моих представлений, не то, что определяет мое состояние, но оно пред-стоит мне телесно и имеет отношение ко мне, так же как и я к нему - только иным образом. Не тщись же выхолостить смысл отношения: отношение есть взаимность.

Так что же, дерево обладает сознанием, подобным нашему? Опыт ничего не говорит мне об этом. Но не вознамерились ли вы вновь, - возомнив, что успех обеспечен, - разложить неразложимое? Мне встречается не душа дерева и не дриада, но само дерево.

Если я пред-стою человеку как своему Ты и говорю ему основное слово Я-Ты. он не вещь среди вещей и не состоит из вещей.

Этот человек не Он или Она. он не ограничен другими Он и Она: он не есть некая точка в пространственно-временной сети мира. он не есть нечто наличное, познаваемое на опыте и поддающееся описанию, слабо связанный пучок поименованных свойств. Но он есть Ты, не имеющий соседства и связующих звеньев, и он заполняет все поднебесное пространство. Это не означает, что, кроме него, ничего другого не существует: но все остальное живет в его свете.

Бубер Мартин

Мартин Бубер

* ЧАСТЬ ПЕРВАЯ *

Мир двойствен для человека в силу двойственности его соотнесения с ним.

Соотнесенность человека двойственна в силу двойственности основных слов, которые он может сказать.

Основные слова суть не отдельные слова, но пары слов.

Одно основное слово - это сочетание Я-Ты.

Другое основное слово - это сочетание Я-Оно; причем, не меняя основного слова, на место Оно может встать одно из слов Он и Она.

Таким образом, двойственно также и Я человека.

Ибо Я основного слова Я-Ты отлично от Я основного слова Я-Оно.

Основные слова не выражают нечто такое, что могло бы быть вне их, но, будучи сказанными, они полагают существование.

Основные слова исходят от существа человека.

Когда говорится Ты, говорится и Я сочетания Я-Ты.

Когда говорится Оно, говорится и Я сочетания Я-Оно.

Основное слово Я-Ты может быть сказано только всем существом.

Основное слово Я-Оно никогда не может быть сказано всем существом.

Нет Я самого по себе, есть только Я основного слова Я-Ты и Я основного слова Я-Оно.

Когда человек говорит Я, он подразумевает одно из них. Я, которое он подразумевает, присутствует, когда он говорит Я. И когда он говорит Ты или Оно, присутствует Я одного из основных слов.

Быть Я и говорить Я суть одно. Сказать Я и сказать одно из основных слов суть одно.

Тот, кто говорит основное слово, входит в него и находится в нем.

Жизнь человеческого существа не ограничена областью переходных глаголов. Она не сводится лишь к такой деятельности, которая имеет Нечто своим объектом. Я нечто воспринимаю. Я нечто ощущаю. Я нечто представляю. Я нечто желаю. Я нечто чувствую. Я нечто мыслю. Жизнь человеческого существа не состоит из одного только этого и подобного этому.

Все это и подобное этому составляет царство Оно.

Царство Ты имеет другое основание.

Тот, кто говорит Ты, не обладает никаким Нечто как объектом. Ибо там, где есть Нечто, есть и другое Нечто; каждое Оно граничит с другими Оно; Оно существует лишь в силу того, что граничит с другими. Но когда говорится Ты, нет никакого Нечто. Ты безгранично.

Тот, кто говорит Ты, не обладает никаким Нечто, он не обладает ничем. Но он со-стоит в отношении.

Говорят, что человек, приобретая опыт, узнает мир. Что это означает? Человек движется по поверхности вещей и испытывает их. Он извлекает из них знание об их наличном состоянии, некий опыт. Он узнает, каковы они.

Но не один только опыт позволяет человеку узнать мир.

Ибо, приобретая опыт, человек узнает лишь мир, состоящий из Оно, и Оно, и снова Оно, из Он, и Он, и Она, и Она, и опять Оно.

Приобретая опыт, я узнаю Нечто.

Ничего не изменится, если к "внешнему" опыту присовокупить "внутренний", следуя невечному разделению, что коренится в стремлении рода человеческого лишить тайну смерти ее остроты. Внутренние, как и внешние, вещи среди вещей!

Приобретая опыт, я узнаю нечто.

И ничего не изменится, если к "явному" опыту присовокупить "тайный" в той самонадеянной мудрости, которая знает в вещах их сокрытое, сохраняемое для посвященных, и мастерски орудует ключом. О таинственность без тайны, о накопление сведений! Оно, оно, оно!

Приобретающий опыт не сопричастен миру. Ведь опыт "в нем", а не между ним и миром.

Мир не сопричастен опыту. Он дает узнавать себя, но его это никак не затрагивает, ибо мир ничем не содействует приобретению опыта и с ним ничего не происходит.

Мир как опыт принадлежит основному слову Я-Оно. Основное слово Я-Ты создает мир отношения.

Есть три сферы, в которых строится мир отношения.

Первая: жизнь с природой. Здесь отношение колеблется во мраке, не достигая уровня речи. Творения движутся перед нами, но не могут подойти, и наше Ты, обращенное к ним, застывает на пороге речи.

Вторая: жизнь с людьми. Здесь отношение открыто и оно оформлено в речи. Мы можем давать и принимать Ты.

Третья: жизнь с духовными сущностями. Здесь отношение окутано облаком, но открывает себя, оно не обладает речью, однако порождает ее. Мы неслышим Ты и все же чувствуем, что нас окликнули, мы отвечаем создавая, думая, действуя; всем своим существом мы говорим основное слово, не умея молвить Ты устами.

Как же дерзнули мы включите в мир основного слова то, что лежит за пределами речи?

В каждой сфере, сквозь все становящееся, что ныне и здесь предстает перед нами, наш взгляд ловит край Вечного Ты, в каждом наш слух ловит его веяние, в каждом Ты мы обращаемся к Вечному Ты, в каждой сфере соответствующим образом.

Философ экзистенциализма

Мартин Бубер родился 8 февраля в $1878$ году, в Вене, датой его смерти является $13$ июня $1965$ год, он умер в Иерусалиме. Данный деятель является еврейским экзистенциальным философом, теоретиком сионизма.

Главная идея в философии

Центральной идеей философии Мартина Бубера является фундаментальная ситуация сосуществования человеческого Я с другой личностью, существование, как «со-бытие» с другими отдельными людьми. Он развивал идею «Философии Диалога », которая восходит к Марбургской школе неокантианства. Мартин Бубер много делает для популяризации определения и понятия «Диалог» и связывает с ним философскую систему, таким образом, что на сегодняшний день представляет собой самого известного в мире диалогиста. Имеются ещё диалогисты, например, Франц Розенцвейг или Ойген Розеншток-Хюсси, который также является и его другом и коллегой.

Книга «Я и Ты»

Замечание 1

Главные идеи диалога Мартина Бубера написаны в произведении под названием «Я и Ты», которое написано с пафосом пророческого тона, может быть, сказалось влияние Ницше. В работах Мартин Бубер даёт противопоставление в отношении понятий Я и Ты, Я и Оно, где в первом противопоставлении - любовный диалог, можно также уточнить, что это живое межличностное отношение, а во втором сопоставлении речь идёт о повседневном утилитарном отношении, которое соответствует аристотелевской логике. Мартин Бубер считает, что Я - Ты такого плана отношение применительно не только к человеку, но и, например, к дереву. В таком случае помимо физических и биологических характеристик дерева Я будет иметь дело с ценностной и духовной природой дерева. В данном смысле Мартин Бубер сопоставляет Я-Ты взаимодействие с полинезийским термином «мана», который введён в речевой оборот деятелем Брониславом Малиновским. Данный философ описывает «ману» дорелигиозным озарением при неоднозначном возникновении духовной силы, которая стоит за тем или иным явлением. Имеется два типа отношений в концепциях Мартина Бубера, которые зарождают два противоположных образа мира. Отдельный человек не сможет всегда находиться в состоянии Я - Ты отношениях, но «тот, кто живёт лишь Оно - не человек».

Другие его работы

В произведении «Два образа веры» Мартин Бубер даёт противопоставление греческого рационального подхода к миру, который сопряжён с визуальным восприятием, библейскому духу, который связан с звуковым восприятием. Первый образ веры, по его мнению, зарождает веру в качестве уверенности в тех или иных информациях, второй же образ - это вера как доверие, которое ещё определяется живым отношением. Мартин Бубер пытался показать, взяв пример Нового Завета, что в ранней истории христианства намечается отделение от библейской веры-доверия или эмуны и приближение её к греческой вере-знанию или пистис.

Мартин Бубер являлся учеником Дильтея, поэтому он со студенчества изучает мистическое движение в различных религиях. Данный опыт «вживания» в чужие религиозные опыты оказывает определённое влияние на его философское наследие в целом. Таким образом, Мартин Бубер посвящает большое количество лет собиранию и изучению легенд, которые относятся к еврейским религиозным течениям, одно из них, хасидизм. Итогом данного исследования становится книга «Хасидские предания». Первый том книги переводился на русский язык два раза. Согласно Мартину Буберу, центральной темой хасидизма представляется совершенно по-новому созданный литературный жанр, речь идёт об истории, благодаря которой только и возможно передать живые отношения между Я и Ты. В свою очередь, Гершом Шолем, который является основателем академических исследований еврейской мистики, критикует Мартина Бубера за то, что он игнорирует философское наследие хасидизма.

Мартин Бубер - великий еврейский гуманист и философ, а также известный общественный и религиозный деятель. Личность эта неоднозначная, очень сложная. Одни исследователи считают его теоретиком, основоположником сионизма. Другие называют экзистенциальным философом первой величины. Кем же был на самом деле Мартин (Мордехай) Бубер? Его биографии и основным трудам будет посвящена наша статья.

Философ прожил долгую, но бедную внешними событиями жизнь. Но, тем не менее, ему посвящено много биографических трудов и исследований. Имя Бубера имеет мировую известность. Он работал в самых разных областях культуры. Касался не только философии человеческого существования, но и образования, искусства, социологии, политики, религии (в частности библеистики). Его работы по хасидизму переведены на многие языки мира. Но русскому читателю доступно не так много трудов этого философа. Были переведены лишь «Еврейское искусство», «Обновление еврейства» и ряд статей. В семидесятых и они были перенаправлены в спецфонды. Работы Бубера перепечатывались и обращались среди прогрессивных советских граждан в самиздате.

Биография Мартина Бубера. Детство и юношеские годы

Родился Мордехай (Мартин) Бубер в Вене 8 февраля 1878 года в довольно зажиточной еврейской семье. Мальчику не исполнилось и трех лет, как родители развелись. Отец увез сына в Лемберг (современный Львов, Украина), который тогда находился в составе Австро-Венгерской империи. В этом городе проживали дедушка и бабушка Мартина с отцовской стороны - Соломон и Адель. Шломо Бубер (умер он в 1906 году) был зажиточным банкиром. Но славился он во Львове не этим, а тем, что был блестящим специалистом в текстологии мидраша. А потому считался большим авторитетом в хасидской общине Львова. Дедушка и привил мальчику любовь к древнееврейскому языку. Он буквально открыл его сердцу двери в увлекательный и мистический мир хасидизма - религиозного движения, которое возникло в середине восемнадцатого века в еврейской среде Восточной Европы. Бабушка читала мальчику отрывки из Каббалы, а дед научил его ивриту, привил любовь к литературе и религии.

Хасидизм и философия диалога Мартина Бубера

Именно во Львове будущий философ узнал о «благочестивом» иудаизме. Основатель хасидизма, Исроэль Баал-Шем-Тов, считал, что истинная вера состоит не в учении Талмуда, а в привязанности к Богу всем сердцем, мистическом выходе восторженной души из телесной оболочки в горячей и искренней молитве. В этом религиозном экстазе и происходит диалог человека с Творцом Универсума. Поэтому хасиды отходят от внешних ограничительных запретов иудаизма. Те, кто постоянно общается с Богом, цадики, обладают способностью пророчества и ясновидения. Эти благочестивые люди помогают и другим хасидам обрести спасение уши и очищение от грехов. Весь этот таинственный и мистический мир очень повлиял на юного Мартина Бубера. В своей книге «Мой путь к хасидизму» он рассказывает, что в одно мгновение осознал суть всех человеческих религий. Это общение, диалог с Богом, взаимоотношения Я и Ты.

Образование. Юношеские годы

Дед-банкир позаботился о том, чтобы у его внука было блестящее образование. В восемнадцать лет Мартин Бубер поступил на учение в Венский университет. Окончив его, он продолжил образование в высших школах Цюриха и Лейпцига. В Берлинском университете его учителями были В. Дильтей и В двадцать лет юноша увлекся сионизмом. Он был даже делегатом на третьем Конгрессе этого еврейского движения. В тысяча девятьсот первом году занимал пост редактора сионистского еженедельника «Де Вельт». Когда в партии произошел раскол, Бубер, живший на то время в Берлине, основал свое собственное издательство под названием «Юдишер Ферлаг». Оно выпускало еврейские книги на немецком языке. Не ослабевал интерес юноши к вопросам хасидизма. Он перевел на немецкий язык серию рассказов и притч раввина Нахмана из Брацлава. Позже посвятил хасидизму труды «Гог и Магог» (1941), «Свет сокровенный» (1943) и «Пардес ха-хасидут». Уделяет Бубер много внимания и общественной деятельности.

Сионизм и социализм

В 1916 году Мартин Бубер стал главным редактором ежемесячника «Дер Юде». Это издание стало рупором духовного возрождения иудеев. Он основал Национальный еврейский комитет, который в начале Первой мировой представлял интересы восточноевропейского ишува. И, наконец, в 1920-м философ сформулировал свои социальные позиции. Он провозгласил их в Праге на съезде сионистов. Эта позиция близка по своему классовому звучанию к социализму. Что касается национального вопроса, то Бубер провозгласил «мир и братство с арабским народом», призывая обе национальности дружно сосуществовать «на новой общей родине». Позиция Я - Ты, диалог, где каждая сторона может слышать и понять «правду» другого, легли в основу философии мыслителя.

Вторая мировая и поздние годы

В период между двумя войнами Бубер работал в университете Франкфурта-на-Майне. Он занимал пост профессора на кафедре этики и философии иудаизма. Когда же к власти в тридцать третьем пришли национал-социалисты, философ лишился работы. Вскоре он вынужден был бежать из Германии в Швейцарию. Но позже эмигрировал и из этой страны, соблюдавшей нейтралитет во Второй мировой. Мартин Бубер, цитаты которого о мирном сосуществовании между евреями и палестинцами, увы, были «гласом вопиющего в пустыне», переехал в Иерусалим. В этом святом городе философ и прожил с 1938 по 1965 год. Скончался он 13 июня в возрасте восьмидесяти семи лет. В Израиле Бубер работал профессором на кафедре социологии в Иерусалимском университете. В начале шестидесятых получил почетный титул первого президента Израильской академии наук.

Антропологический подход в философии Мартина Бубера

Еще будучи студентом, философ живо участвовал в ницшеанских дискуссиях молодежи. Учение о лидере и толпе, «человечишках» было для него неприемлемым. Вместе с тем он понимал, что Ницше пытался поставить во главу угла проблему уникального человеческого существования в мире, где «Бог отказывает людям в Своем присутствии». Однако решать ее нужно исходя из ценности каждой личности, считал Мартин Бубер. «Проблема человека» - это прежде всего полемический труд, в котором ученый критикует постулаты Ницше. «Воля к власти» не может, по его мнению, служить путеводной звездой для сильных личностей и свободных умов. Такой подход приведет лишь к еще большей диктатуре. В ницшеанских дискуссиях, а также под влиянием Дильтея и Зимера, его учителей, у Бубера вызревает его собственная концепция антропологии.

Мартин Бубер, «Я и ты»: краткое содержание

Этот труд, безусловно, можно назвать главным в философском творчестве мыслителя. В нем Бубер ставит на разные чаши весов отношение «Я - Оно» и «Я - Ты». Лишь в последнем случае возможен Диалог, межличностное живое общение. Когда личность относится к чему-то или кому-то как к «оно», получается лишь утилитарное использование. А ведь личность - это не средство, а цель. Отношение к другому как в «Ты» наделяет участника диалога духовной, ценностной природой. ввел в философский оборот термин «мана». Это полинезийское слово очень точно отражает ощущение дорелигиозного озарения, ощущения невидимой силы, которую несет в себе личность, животное, дерево, феномен и даже предмет. По мнению Бубера, такие два типа отношений порождают противоположные концепции мира. Конечно, человеку трудно постоянно пребывать в состоянии «Я - Ты». Но тот, который всегда относится к внешнему миру как к «Оно», утрачивает свою душу.

Религиоведение

Еще один фундаментальный труд, который написал Мартин Бубер, - «Два образа веры». В этой книге философ вспоминает о своих детских впечатлениях о вхождении в мир мистического, немного чувственного хасидизма. Он противопоставляет его талмудическому иудаизму. Также можно различить два основополагающих подхода к вере. Первый, пистис, - это рациональный «греческий» подход. В этом смысле вера - принятая к сведению информация. Ее можно назвать знанием или даже «научной гипотезой». Такой вере «пистис» противостоит «эмуна». Она основывается на доверии, живой любви, отношении к Богу как к «Ты». Бубер прослеживает, как раннее христианство постепенно отходило от библейского духа, связанного с сердечным, чувственным восприятием Отца Небесного, к церковной догматике с ее мертвым набором шаблонов.

Мистицизм

В университетах Цюриха и Вены Мартин Бубер, философия которого все больше склоняется к экзистенциализму, слушал курсы психоанализа. Его интересует человеческая личность во всех ее аспектах. Идеи мистицизма ученый воспринимает вовсе не как психическую патологию. Темой его докторской диссертации стало комплексное исследование философии и Якоба Бёме. Эти немецкие мистики позднего Средневековья оказали большое влияние на Бубера. Как ученик Дильтея, философ постарался вжиться в религиозный опыт опального доминиканца Экхарта. Для того все паломничества, покаяния и посты, всё то, что навязывает ортодоксия, не имеет никакой ценности, если человек не ищет общения с Богом. Бёме также утверждает, что заповеди должны находиться внутри, быть записаны на скрижалях сердца, а не находиться вовне, как догматы.

«Хасидские предания»

Мистическое направление в иудаизме - это страсть, к которой до конца жизни тяготел Мартин Бубер. Книги о хасидизме этого автора переведены на многие языки. В них он пытается раскрыть веру как диалог с Богом, как живое доверие к Творцу. Итоговым стал труд «Хасидские предания». На русский язык был переведен лишь первый его том. В этой книге Бубер придал хасидизму новый образ - литературного жанра. Бог раскрывается через ряд доверительно рассказанных историй. Только так, по мнению Мартина Бубера, возможно налаживание диалогового моста между человеком и «сакрум», между «Я» и «Ты». Такой подход был раскритикован Гершомом Шолемом, основателем академического изучения мистического движения в иудаизме. Он считал, что Бубер игнорировал философское наследие хасидизма.